Джек Вэнс - Галактический следопыт

Битва закончилась; над горным лугом пронесся новый звук — наполовину стон, наполовину вздох. Перед началом столкновения кзыков было больше чем юбайхов; такое же соотношение численности сторон сохранилось и после боя, но теперь кзыки не проявляли никакого стремления нападать на выживших юбайхов, к числу которых относился — к удовлетворению Хетцеля — вождь, засвидетельствовавший убийства в Трискелионе. Над головой возбужденно кружили горгульи. Одна за одной, однако, они улетали прочь, хлопая крыльями, чтобы усесться на краю какого-нибудь утеса. «Когда они воюют из ненависти, — сказала Джаника, — никто из побежденных не выживает, а горгульи поедают трупы. Но теперь юбайхи и кзыки оставят часовых, чтобы те отгоняли стервятников, пока не вылупятся младенцы». Она с испугом взглянула на Хетцеля: «Что мы теперь будем делать? Как мы отсюда выберемся?»

«В конце концов, у меня есть лучемет, — отозвался Хетцель. — Придется провести здесь ночь, однако. Лучше места не найдешь, в любом случае».

Помолчав, Джаника украдкой бросила на спутника любопытствующий взгляд: «Ты меня поцеловал».

«Было дело».

«Но ты остановился».

«Я боялся поддаться телепатии гомазов. Мне это показалось унизительным. Теперь уже никакой телепатии нет, конечно», — Хетцель снова ее поцеловал.

«Я устала, я грязная и несчастная, — заметила Джаника. — Наверное, я выгляжу ужасно».

«Возникает впечатление, что наши взаимоотношения перестают носить официальный характер, — заявил Хетцель. — Что бы сказала твоя родня на Варсилье, если бы увидела тебя сейчас?»

«Не представляю себе... даже думать об этом не хочу...»

Глава 11

Ночь была долгой и тягостной. Завернувшись в плащи, Хетцель и Джаника забылись сном крайнего измождения. Проснувшись на рассвете, они дрожали от холода, у них затекли мышцы и ныли все суставы. Юбайхи сгрудились на восточном берегу ручья, кзыки образовали сходную группу на западном. Когда взошло солнце, кзыки подвезли поближе к воде свои фургоны и разгрузили котлы с едой. Юбайхи перешли через ручей и ели наравне с кзыками, после чего вернулись туда, где они провели ночь. Несколько минут они бродили по лугу, разглядывая трупы, оставшиеся после вчерашней битвы, после чего стали совещаться — отчасти телепатически, отчасти посредством пересвистов и щебета. Судя по всему, вождь юбайхов обратился к соплеменникам с каким-то страстным призывом. Кзыки также что-то обсудили, после чего принялись дразнить юбайхов презрительным чириканьем — те напряженно выпрямились и застыли в высокомерных позах. Вождь юбайхов вновь исполнил демонстративный ритуал, горделиво вышагивая вдоль ручья, на этот раз в более подвижном темпе. Ни юбайхи, ни их противники больше не прихорашивались — их движения стали резкими, угрожающими, настойчивыми. Опять началось пение — отрывистые пронзительные фразы, исполненные повелительным нисходящим стаккато. Горгульи сорвались с утесов и принялись кружить над лугом, внимательно следя за происходящим и подергивая маленькими вертлявыми головами на длинных висящих шеях.

Пение прекратилось — бойцы построились по вчерашнему образцу. Хетцель внезапно вскочил на ноги.

«Тебя увидят!» — испуганно закричала Джаника.

«Нельзя допустить, чтобы вождя юбайхов прикончили. Он — мой единственный надежный свидетель. Кроме того, мне нравится, как выглядят эти фургоны. Давай, спускайся! Поспеши, а то они начнут драться».

Они спустились — точнее, съехали — по осыпи там, где скала примыкала к склону. Хетцель вышел на луг. Максимально увеличив громкость автомата-переводчика, он произнес: «Стойте! Драться больше нельзя. Разойдитесь! У меня есть лучевое оружие — подчиняйтесь моему приказу, или я перестреляю вас всех и оставлю трупы на съедение горгульям». Хетцель поднял руку к небу: одна за другой три горгульи вспыхнули лиловым пламенем и превратились в облачка черного дыма. На землю посыпались редкие обугленные клочки.

Хетцель указал рукой на вождя юбайхов: «Ты должен следовать за мной. Я больше не потерплю твою беспардонную дерзость. Мы поедем в фургонах кзыков. Они отвезут нас на остановку аэробуса у цитадели кзыков. Кзыки, готовьтесь выступить в поход. Юбайхи, разойдитесь! Возвращайтесь к себе в цитадель. И кзыки, и юбайхи могут оставить часовых, чтобы охранять детенышей». Обернувшись, Хетцель подал знак спутнице: «Пойдем!»

Гомазы застыли, как статуи. Хетцель протянул руку, указывая на вождя: «Ты должен пойти со мной. Перейди ручей и встань у фургонов».

Вождь юбайхов разразился визгливой последовательностью яростных звуков, смысл которых автомат-переводчик даже не пытался передать. Хетцель сделал шаг вперед: «Мое терпение кончается. Юбайхи, разойдитесь! Возвращайтесь в замок! А ты, — он снова указал на вождя, — переходи ручей!»

Воздух наполнился возмущенным пересвистом. Вождь кзыков испустил гневный вопль. Автомат распечатал вопрос: «Кто ты такой, чтобы нам приказывать?»

«Я — верховный вождь из дальних пределов Ойкумены! Я прибыл, чтобы расследовать проблемы гомазов. Мне нужен вождь юбайхов, он мой свидетель. Сегодня я не могу допустить, чтобы он погиб».

«Я не погибну! — заявил вождь юбайхов. — Я перережу глотки двум дюжинам кзыков и испражнюсь на их трупы!»

«Тебе придется повременить с этим занятием, — отозвался Хетцель. — Ступай к фургонам, живо!»

Юбайхи и кзыки уставились друг на друга — нерешительные, удрученные. Хетцель спросил: «Кто не желает мне подчиняться? Пусть выступит вперед!»

Никто из гомазов не пошевелился. Прицелившись, Хетцель превратил в пепел два трупа — юбайха и кзыка. Гомазы откликнулись воем ужаса и почтения. «К фургонам!» — повторил Хетцель.

Вождь юбайхов неохотно побрел к фургонам кзыков. Остальные юбайхи принялись беспорядочно бродить по лугу, но вскоре собрались тесной толпой и стояли, беспокойно поглядывая по сторонам. Кзыки решительно построились и двинулись на запад ритмичным походным шагом. Хетцель, Джаника и вождь юбайхов взобрались на фургон — тягловые черви поспешили вслед за удаляющейся колонной гомазов. «Лучше ехать, чем идти», — заметил Хетцель.

«Что верно, то верно», — отозвалась Джаника.

Фургон катился с горных высот; юбайх сгорбился в мрачном молчании. Внезапно вождь поднял голову и разразился многосложными свистящими фразами. Хетцель взглянул на ленту автомата-переводчика: «С тех пор, как инопланетные твари прибыли на Маз, у нас все пошло кувырком! В старые добрые времена было гораздо лучше».

«У гомазов дела все еще идут неплохо, — возразил Хетцель. — Если бы вы не вздумали завоевывать Вселенную, вас не пришлось бы теперь контролировать».