Валентин Шатилов - Сын убийцы миров

– Гаврила! – строго сказала я. Очень строго, хотя мой голос предательски дрогнул, приобретая визгливые интонации. – Гаврила! Ты что! Опомнись!

– Сейчас, моя лапочка, скоро все будет хорошо, просто отменно…

– Гаврила! – отчаянно завопила я. – Перестань немедленно!

Краем глаза я видела, что Серега приходит в себя, шевелится, но все это происходило так вяло, неспешно… А жилистые руки лыцара уже вовсю бродили по моим бедрам, торопливо задирая наверх подол.

Я безуспешно пыталась столкнуть с себя это жадное, распаленное тело, лихорадочно отпихивала массивные плечи, нависающие над самым моим лицом, царапала рубашку на спине – но он этого кажется даже не замечал.

– Гаврила, не надо, – почти плача умоляла я.

И вдруг он замер на мне, чутко прислушиваясь. К чему-то далекому, почти неслышимому. Кажется, то был хлопок двери.

Кто-то бродил, открывая и закрывая двери – может, в тронном зале, может, еще дальше.

– Помогите – заверещала я.

– Дура, – зло шикнул Гаврила и зажал мне рот ладонью. Ладонь была такая широкая и твердая что ее даже укусить не удавалось. Оставалось только придушенно мычать.

А дверь хлопнула ближе.

Гаврила бесшумно отпрыгнул от меня – быстро и неслышно, как огромный дикий кот. Молниеносно затянул веревку на поясе штанов, выхватил короткий меч. Или длинный нож. Вороненый клинок тускло блеснул чернью.

И откуда этот клинок взялся? Сколько мы болтали с Гаврилой – и ругались, и угрожали друг другу, даже нападали!… Но своего оружия он ни разу не достал. И даже намеком не дал знать, что оно у него есть.

Я тоже вскочила, поправляя юбку отбежала в свое любимое укрытие – за кромку бассейна. Краем глаза отметила, что Серега все еще пытается встать на четвереньки, очумело мотая головой.

Признаться, я оказалась в затруднении: что делать дальше? Кричать, звать на помощь? А вдруг сюда идет вовсе не Олег, а враг пострашнее даже Гаврилы, несмотря на все его сексуальное возбуждение? Кто ж знает обитателей этого песочного мира? Вон как всполошился лыцар – и про даму забыл, и про похоть, за ножичек схватился!

Но если это все-таки Олег? Не знаю, как он мог найти нас, но вдруг? Тут-то его и подстережет Гаврила! Он уже притаился возле двери, приготовился! Хорошо если просто схватит мальчишку, а если убьет?…

Дверь с тихим шелестом открылась, и Гаврила с диким криком выпрыгнул из-за стены. Но в пустоту – в открывшемся проеме никого не оказалось. Один мрак. Да нетоптаный песочек, освещенная полоса которого уходила в глубину темной комнаты.

– Олег! – не выдержала я. – Тут Гаврила! – Боже, что я несу? Откуда Олегу знать про Гаврилу? – он дурак, он хочет тебя схватить! Или убить!…

Лыцар, выставив клинок, осторожно ступил на песок. Он вглядывался в темноту и это было довольно глупо – что можно в ней увидеть, если глаза привыкли к свету? Не слишком яркому – к свету маленьких лампадок, но все-таки!

До моей руки что-то дотронулось. Черное, блестящее, осторожное. Взвизгнув, я отпрянула – но это была всего лишь рука. Ртутно-переливающаяся мальчишеская рука. Одна рука, совсем без продолжения.

– Олег!… – с облегчением простонала я. Ну кто же еще кроме этого маленького шалопая может так лихо разбрасываться своими конечностями? Да еще прятаться в ртутную оболочку скафандра? Хотелось бы верить, что этот скафандр сможет защитить Олега и от удара ножом…

Гаврила все еще стоял, напряженно таращась во мрак, но участь его была предрешена. На крики глупой девки (мои то есть) он не счел нужным обратить внимания – а напрасно! Ртутная рука, погладившая меня, исчезла – и тут же материализовалась за спиной озирающегося лыцара. Да не одна, а вместе с такой же черно-блестящей ногой. Вот эти две конечности вместе и напали на ничего не подозревающего Гаврилу.

Рука схватила лыцара за шиворот и резко дернула. А нога в это же время точным ловким ударом подсекла пошатнувшегося Гаврилу сзади – под коленки.

Результат всего двух этих движений оказался поразительным: бывалый лыцар не удержался, потерял равновесие и грохнулся навзничь. Гулкий стук затылка, встретившегося с мраморным полом, возвестил о прекращении боевых действий. Короткий вороненый меч выпал из разжавшейся лыцаровой длани, жалобно звякнул и остался лежать в сторонке.

Гаврила больше не претендовал на него. Гаврила вообще ни на что не претендовал. Глаза его закатились, рот приоткрылся, и никаких движений более не наблюдалось. Из чего я сделала вывод, что бедняга потерял сознание. Еще бы – так приложиться дурной башкой!…

Зато до вороненого клинка добрался Серега. Охая, на четвереньках, он поднял его, осмотрел, пробормотал уважительно:

– Какой ножичек! – и положил на лавку.

В дверном проеме скрипнул песочек, и черным монументом в наше каморку вошел Олег.

На лице Сереги, когда он повернулся на шорох шагов, отразилась поначалу паника. Которая немедленно трансформировалась в восторг – ведь скафандр тут же исчез и Олег явился нашим взглядам в своем естественном виде.

– Олежик! – Серега бодро вскочил с четверенек. – Извини, не признал! А тут у нас такое творится!

– Привет, – помахала я рукой, поднимаясь из своего укрытия и присаживаясь здесь же, на бортик бассейна.

– Здравствуйте, рассказывайте, – улыбнулся Олег с явным облегчением.

Павший лыцар Гаврила промолчал. Даже глаз открывать не стал, хотя рот захлопнул.

– Да я и сам несколько удивился, – признал Олег, – когда у меня скафандр вдруг ни с того ни с сего раскрыться решил. Сам, без всякого приказа. Я и трех шагов не сделать по песочку, как – хлоп! – уже оказался укутан с головы до ног! И, главное, скафандр закрываться никак не хочет! Только тут у вас и закрылся. И опять же – без моего участия!

– Самостоятельный, – покачала я головой.

– Заботливый, – поправил Олег. – Не позволил мне в вашу эту… кручень впасть. Не так разве, Гаврила?

Побежденный лыцар пребывал в задумчивости в дальнем углу. Ножик ему мы так и не вернули, подробностей олегова нападения он не помнил, но придя в себя, на всякий случай, вел себя тихо. Пока.

– А? – встрепенулся он.

– Я спрашиваю про ваши лыцаровы гривны. Они ведь тоже сами собой распахиваются и обволакивают скафандрами?

– Темны слова ваши, князь, – дурковато понурился Гаврила. – Не понять их мне, простому лыцару…

– Не прибеднялся бы ты, Гаврила, – хмыкнула я. – Тоже мне – простой лыцар нашелся… Не верь ему, Олег, все он понимает и разбирает. Только притворяется. Не желает с тобой разговаривать.

– Напрасно Елена коришь меня… – постно вымолвил Гаврила. – Я не только желаю с князем разговаривать, я просто жажду говорить с князем! Но слишком велика честь для меня…