НОРМАН СЕЙМОН - Воины Королевы

– Это колдовство! – Долла взяв булочку, увидела, как на пустом месте появилась новая, дополнив ряд.

– Колдовство… Ты выучишь его и перестанешь бояться. Ведь мыться тебе понравилось?

Долла вспомнила струи теплой воды, бьющие со всех сторон, душистую пену… Но еще больше ей понравилась мазь, которой Рогнеда велела натереть истертые ноги, ушибы и порезы – все заживало прямо на глазах. А еще маленькие сапожки из какой-то кожи, со шнурками, и еще музыка, звучащая прямо из стен и много еще всякого. Здесь было хорошо. Но страшно…

– Спасибо, – девушка попыталась улыбнуться еще шире. – А где остальные? Келвин, например, и Люсьен…

– Зачем они тебе нужны? – вскинула брови Рогнеда. – Тебе скучно со мной?

– Нет, нет! Просто я подумала, что ты должна куда-то идти, что… Я подумала, что тебе скучно со мной!

– Вот как?.. Не стоит обо мне заботиться, я это умею сама. Раз ты не хочешь отправляться спать, то я тебе приказываю это сделать. Ясно? – Рогнеда шутливо погрозила Долле пальцем. – Не спорь со мной! А про чумазых вояк забудь, с ними все будет хорошо. Ты же с сегодняшнего дня – не дикарь. А в сущности, никогда не была дикаркой. Иди сюда!

Рогнеда прошла в по коридору и остановилась перед последней дверью, нажала на фиолетовый круг. Дверь отворилась сама.

– Здесь ты будешь жить – пока не освоишься и не придумаешь чего-нибудь получше.

Они оказались в крошечной комнате, половину которой занимала кровать, такая мягкая, что Доллу пугала даже мысль на ней спать. Наверняка приснятся кошмары! Рогнеда показала еще одну дверь.

– Там ванная комната. А вот это устройство будет кормить тебя булочками, оно точно такое же, как у меня. Если понадоблюсь – нажми вот эту кнопку, видишь? Только не красную! А то поднимется такой рев, что прибегут и Фольш с Роки. Мне сейчас действительно надо идти, после гибели Марка приходится работать за четверых… Скорее обучайся, малышка!

– Я буду стараться, – пообещала Долла.

Когда за Рогнедой закрылась дверь, девушка попробовала все же лечь на кровать. Ложе закачалось под ней, будто живое, Долла побыстрее соскочила на пол. Выждав несколько минут, она осторожно нажала на фиолетовый круг и отскочила, чтобы дверь ее не ударила. Но к удивлению девушки, она открылась в другую сторону.

Выглянув в коридор, Долла никого не заметила. Она не надеялась пока сбежать, но очень хотела отыскать Келвина и Люсьена. Без них ведь все равно не уйти – в степи полно хищников. А оставаться в подземелье, в компании с Рогнедой, девушке было страшно, из женщины просто сочилась скрываемая злость. И даже стены, своды казались зловещими…

Прокравшись мимо длинного ряда закрытых дверей без ручек, Долла оказалась на железной винтовой лестнице, по которой Рогнеда и привела ее сюда. Спустившись на цыпочках, девушка услышала какое-то гудение и замерла.

– Придется опять выводить всю схему! – мужской голос раздался совсем рядом. за углом, Долла вздрогнула от неожиданности и приготовилась убежать.

– Не ворчи! – издалека ответила мужчине Рогнеда. – Возишься уже восьмой день с одним флаером!

– Седьмой… – буркнул незнакомец.

– Восьмой!! – взвизгнула Рогнеда. Раздался звон, будто она швырнула на пол что-то железное. – Почему ты все время со мной споришь, Фольш?!

– Ну не умею я чинить энергетику! Не получается!

– Значит, мы с Роки должны все а тебя делать, да? А ты будешь играться со своими человечками?

– Не осталось их больше…

– Опять разбросай шарики! Флаер только сперва почини, и лети. Может, убьешься наконец! Скорее бы девчонку обучить. Эх, если бы не Марк, я бы давно здесь поселила штук пять, толку было бы больше, чем от вас.

– Марк был прав, – упрямо сказал Фольш. – Нельзя селить здесь туземцев. Дикарь, обученный технике, остается дикарем, только более опасным.

– Ага, ты как Роки еще скажи: наберем детишек и Рогнеда будет с ними нянчиться, помощников растить. Еще предложите нарожать! Дурачье ленивое, трусы!

– Кстати, ты закрыла там эту… Доллу? – Фольш явно решил переменить тему. – Или она только на общем контроле?

– А какой тебе еще нужен? – фыркнула Рогнеда. – Если вдруг вылезет наружу, услышим. Но она не вылезет, шарахается от любого продшкафа. Посмотрел бы ты, как она мылась! Думала, наверное, что спит и видит свой лучший сон. А теперь лежит на чистом белье, в кроватке… Я ей установила максимум по мягкости, силой не вытащишь оттуда дикарочку.

– Ну, ладно…

Они замолчали. Долла на четвереньках, боясь случайно стукнуть по железной ступени жестким каблуком, забралась обратно наверх. Потом, тщательно оглядываясь, чтобы не заблудиться, немного побродила по коридорам. Открывать двери она боялась.

Когда снова послышались голоса, девушка уже хотела побыстрее пробраться обратно в свою комнату, но узнала Люсьена. Двинувшись на звук, Долла оказалась перед ничем не отличающейся от других дверью и, поколебавшись, тронула кружок. Осторожно заглянув внутрь, она увидела большой зал, в центре которого стояла клетка с пленниками.

– Вы тут одни? – громким шепотом спросила она.

– Да! – так же ответил ей Келвин. Воины вскочили, прижались к прутьям. – Ты свободна?

– Я ушла из своей комнаты, – объяснила Долла. – Вас кормили? Я могу принести сладких булочек!

– Булочки потом, – оборвал ее Люсьен. – Где колдуны? Что они тебе говорили?

Девушка как могла описало все с ней произошедшее. Пленники выслушали ее внимательно, потом недоуменно переглянулись.

– С ней-то все ясно, – сказал Люсьен, – но мы здесь зачем? Убили бы, да и дело с концом.

– Мне кажется, надо поискать здесь сотника, – предположил Келвин. – Поброди тут еще, Долла, это важнее сладких булочек. Из клетки нам никак не выбраться, так что помочь мы тебе не сможем.

– Олафа искать? – вздохнула Долла. – Страшный он.

– Если найдешь его, то страшно будет твоим врагам, – пообещал Люсьен. – Сотник друзей не забывает, а ты станешь ему самым лучшим другом. Правильно говорит Келвин: мы можем пригодиться только если Олаф где-то здесь.

– Зачем? – усомнился Джани.

– Ну, скажем, захотят они что-нибудь узнать от него, и нам с Алем начнут пальцы отрезать. Чтобы, значит, он нас пожалел и все рассказал.

– А не проще сотнику отрезать пальцы? – Джани такое предположение не понравилось.

– Сотнику можно отрезать что угодно, да толку не будет.

– А если нам отрезать – будет? – вздохнул Аль. – Не верю я, что Олаф нас пожалеет, если дело серьезное. Он каратель.

– Конечно, не пожалеет! – всплеснул руками Люсьен. – Но они-то, колдуны, этого не знают!