Андре Лори - Рубин Великого Ламы

Экипаж разошелся. Доктор продолжал давать ложечками ром больному, который очень скоро вернулся к жизни.

— Теперь, когда вы пришли в себя, — сказал тогда Оливье, — объясните нам, пожалуйста, что вы делали в этих галереях?

— Я только одному себе отдаю отчет в своих делах, — ответил лорд Эртон со слабой улыбкой. — При звуке колокольчика я сошел с аэроплана так же, как и другие… но, к сожалению, я должен признаться, что любопытство заставило меня позабыть об осторожности и забраться к винтам, чтобы поближе рассмотреть их устройство. Вдруг я почувствовал, что винты зашевелились. Я был подброшен ударом одного из винтов. Инстинкт самосохранения заставил меня броситься очертя голову на ось, которая вертится, вертится с головокружительной быстротой… Я цепляюсь всеми своими членами… потом начинаю скользить… Мне показалось, что вертикальная ось поднимается, но я не имел больше силы открыть глаза; руками я обвил эту единственную опору, а ноги мои, я чувствовал, соскользнули и болтались в пустоте… Ужасные минуты. Ах! Я часто буду видеть это во сне… Я звал… я кричал… я надеялся сначала, что меня слышат люди и отвечают мне… потом я почувствовал, что руки мои отрываются, я выпускаю последнюю опору… что все кончено… я падал… а потом ничего не знаю… и вдруг я очутился здесь…

Крупные капли пота выступили на его синеватом лбу, пока он прерывистым голосом доканчивал свой рассказ. Слушая его, каждый переживал те муки, которые он испытывал.

— Вы счастливы, что вернулись с того света! — сказал наконец Оливье.

— И только мистеру Дерошу вы обязаны своим спасением от ужасной смерти! — воскликнула Этель, обращая к Оливье влажный и сияющий взор.

— Я поступил совершенно естественно, и каждый на моем месте сделал бы то же, мадемуазель! — возразил Оливье. — Но без моих двух смелых негров я, наверно, не пришел бы к желанному результату!..

— Мистер Петтибон, — добавил он, — потрудитесь прислать их в мою каюту…

— Я их также не забуду, конечно… — бормотал лорд Эртон, — а вам я благодарен на всю жизнь, до самой смерти, господин Дерош, верьте мне… Но в настоящее время я не знаю, где я… я чувствую, что все спуталось… Может быть, это прошло бы, если бы я мог заснуть на несколько часов.

— Без сомнения!.. Вас перенесут на один из диванов в салоне, а эти дамы, наверно, не откажут вам позволить пролежать там столько времени, сколько понадобится…

— О, конечно! — воскликнули дамы.

По знаку Оливье два человека подняли лорда Эртона.

Сделав распоряжения насчет помещения лорда Эртона, молодой капитан собрался уйти к себе, как вдруг лорд Темпль с озабоченным лицом остановил его за руку.

— Позвольте мне спросить вас, господин Дерош, дали вы приказание возвратиться в Ричмонд, чтобы высадить там нашего несчастного друга?

— В Ричмонд?.. Честное слово, нет! — ответил Оливье, весьма удивленный, — я вовсе не согласен возвращаться!

— Но, тогда, милостивый государь!.. Тогда!.. Какого поведения вы намерены придерживаться?

— По какому поводу, милорд?

— А по поводу этого молодого человека, лорда Эртона, который таким печальным образом попал на аэроплан…

— Я, конечно, рассчитываю его держать здесь, очень просто!

— Держать его! Вы так думаете?

— А почему же нет?

— Я должен вам сказать, что гораздо умнее высадить его на землю!

— И еще больше запоздать, когда я и так, по милости его, потерял четверть часа? Я не разделяю вашего мнения, рассчитывая употребить на десять минут меньше времени, назначенного для путешествия. Да при этом, я совершенно не понимаю, почему пребывание лорда Эртона на моем судне может вам не нравиться? Не вы ли сами просили меня несколько месяцев тому назад взять его на аэроплан?

— Конечно, конечно! — отвечал лорд Темпль с заметным неудовольствием, — но обстоятельства с тех пор совершенно переменились…

И, красный от гнева, он небрежно поклонился Оливье и удалился крупными шагами, очень раздраженный.

«Это слишком! — думал он с негодованием. — Почему бы не посадить весь Лондон по первому требованию?.. Это было бы нормальнее… знал бы, по крайней мере, чего ждать… Но быть уверенным, что ты один!.. А теперь… Это нестерпимо… недостойный поступок!.. Истинный недостаток уважения!»

«Вот в чем штука! — думал со своей стороны Оливье, читая мысли своего гостя, — ведь благородный лорд, кажется, очень раздосадован, что не будет теперь единственным представителем от англичан на судне! Это по всему видно… Но довольно с него и того, что онпринимает участие!»

У дверей своей комнаты он встретил Эндимиона и Теодора, которые его ждали.

Боцман принял с широкой улыбкой поздравления своего господина, но поведение другого негра, Теодора, смущенное и двусмысленное, очень удивило капитана. Прячась за Эндимионом, молодой негр казался совсем невеселым, он опустил голову и отвечал односложно, точно удрученный каким-нибудь горем.

— Черт возьми! — воскликнул Оливье, выведенный из терпения такихм поведением, — да что же с вами, мой мальчик?.. Что вас так угнетает? Вид у вас в то же время не больной и не усталый!..

Теодор еще ниже опустил голову, в то время как Эн-димион, казалось, тоже заразился этим странным беспокойством. Оливье глядел на них с истинным изумлением.

— Ну, ладно, — сказал он наконец, приписывая простой застенчивости их непостижимое поведение, — ступайте на свой пост и попросите от моего имени у главного повара порцию лучшего кофе для сегодняшнего вечера. А пока вот вам каждому по гинее!

Как известно, на аэроплане были решительно изгнаны изупотребления все спиртные напитки, а потому вместо рюмки водки Оливье предложил стакан кофе.

Оба негра поклонились и направились к дверям; но, как только Эндимион переступил порог, Теодор вернулся назад и произнес голосом, который показался Оливье очень знакомым.

— Простите, капитан, могу ли я поговорить с вами наедине?

— Конечно, мой мальчик!.. К вам наконец вернулся дар речи?

— Да… и, клянусь, я предпочитаю лучше сказать вам всю правду… Я не могу больше вас обманывать…

После этого он запер дверь и остановился перед капитаном.

— Вы меня не узнаете, Дерош? — воскликнул он, скрещивая руки на груди.

Оливье взял за плечо молодого человека и несколько минут всматривался в него.

— Великий Боже!.. — воскликнул он вдруг, сильно взволнованный, — я не ошибаюсь?.. Это вы?.. Боб Рютвен?..

— Я самый! — ответил Боб с лукавым смехом.

— Непостижимо!.. Нет, я никогда не узнал бы вас… Просто не верится, как это вас изменило! И какого дьявола вы здесь делаете в таком наряде?

— Все, что вам угодно!.. Я решил, во что бы то ни стало, быть на вашем аэроплане.