Андрей Ливадный - Форма жизни

Сигарета, дотлев, обожгла пальцы фон Брауна. Он вздрогнул, нервно дернул рукой, и длинный столбик пепла рассыпался по столу. На фоне голографической карты казалось, что там пошел серый снег — это пылинки пепла, подхваченные статическим напряжением, заплясали в воздухе.

— Я отодвинул периметр, расширив зону отчуждения еще на пятьдесят километров, — сообщил Мошер, глядя на необычный эффект.

— И что? — доставая новую сигарету из лежащего на столе портсигара, спросил фон Браун.

— Остается ждать подхода «Ориона». Тогда мы сможем начать активную зачистку и сгрести все это механическое отродье ближе к эпицентру, не дав машинам вырваться оттуда.

Тонкая золоченая пластина электронной зажигалки дрогнула в пальцах Майлера.

— Мы начнем войну?! — искоса посмотрев на Мошера, спросил он. — Войну с принадлежащими нам бытовыми агрегатами, да? Весь мир узнает об этом, нас сначала засмеют, а потом, когда разберутся, что к чему, просто порвут в клочья за несанкционированные действия против неизвестных науке жизненных форм!

— Ничего подобного не будет, — ответил ему Дейвид, который уже успел пережить нечто подобное тому, что происходило сейчас с Майлером.

— Расскажи мне, как теперь мы сможем запихнуть этого джинна обратно в бутылку?!

— Очень просто. Все останется по-прежнему. Капитану «Ориона» дано указание соблюдать режим максимальной секретности. Точка геостационарной орбиты, куда выйдет корабль, не контролируется посторонними. На Марсе, слава богу, еще не развиты системы противокосмической обороны, а со спутников высокие орбиты не просматриваются — подавляющая часть их аппаратуры нацелена вниз, на Марс.

— Хорошо, допустим… — немного успокоившись, произнес фон Браун. — Что дальше?

— С борта «Ориона» в проблемный сектор будут высажены штурмовые группы. При поддержке истребителей мы загоним всю нечисть назад, соблюдая при этом одно условие: по возможности захватить как можно больше образчиков инфицированной техники.

Фон Браун плохо соображал в эти минуты. Он был слишком ошеломлен случившимся, чтобы мыслить последовательно и здраво.

— Зачем?

Дейвид постучал трубкой световой указки по толстому стеклу монитора, в объеме которого застыло статичное изображение распятого дройда.

— Ты считаешь его поведение нормальным, Майлер? — негромко спросил он.

— Нет, — признал фон Браун.

— Я тоже. С первого взгляда это сильно смахивает на бред, но с фактами трудно спорить, а немного поразмыслив, начинаешь понимать, что перед нами загадка, разрешение которой может дать толчок не имеющим цены технологиям. Такой шанс нельзя упустить. Зона марсианских проблем должна быть вычищена, как мы и договаривались, это верно, но прежде, используя лимит времени, мы постараемся извлечь оттуда и изолировать для исследований побольше техники, зараженной этой чумой.

Фон Браун некоторое время размышлял над его словами, потом был вынужден признать:

— Разумно. Только где ты ее собираешься изолировать, Дейв?

— Я подумал об этом, — ответил Мошер. — Единственное место, где мы сохраним в тайне все происходящее и сможем спокойно исследовать добытые образцы, должно отвечать трем требованиям: во-первых, такая исследовательская база должна быть полностью подконтрольна нашей корпорации, во-вторых, желательно расположить ее как можно дальше от Земли, где нет любопытных глаз, карантинных служб и вездесущих репортеров, и, наконец, третье — это место должно быть легко уничтожаемым в случае возникновения непреодолимых проблем.

Пока он говорил, лицо Майлера немного просветлело.

Он понял, куда ведет свою мысль Мошер. Дейвид, как всегда, мыслил ясно и логично. Фон Браун иногда всерьез задумывался — есть ли у его заместителя эмоции вообще?

— Ты имеешь в виду «Европу»? — не скрывая своего одобрения, спросил он.

— Точно. Более подходящего места нам не сыскать. Колониальный транспорт законсервирован, и сейчас он дрейфует в точке несостоявшегося старта за поясом астероидов. Мы использовали часть его ангаров как перевалочный склад в процессе добычи полезных ископаемых, но на его борту, ко всему прочему, масса лабораторий, есть все условия для проживания технического персонала, и, в конце концов, «Европу» можно просто взорвать, если у нас внезапно возникнут непреодолимые проблемы. — Он немного подумал и добавил: — Ну а в случае успеха мы получим нечто, не поддающееся сейчас здравому осмыслению.

— А кого мы туда пошлем? — спросил фон Браун.

— Толмачева. Я уже проинформировал его через Скрягина. Думаю, что наш главный инженер должен появиться тут с минуты на минуту.

Мошер не ошибся. Через пару минут поступил доклад секретаря, и на пороге кабинета возник Толмачев.

Выглядел он прескверно: волосы растрепаны, костюм помят, а глаза на осунувшемся лице выдавали смятение мыслей и чувств, которое он и не пытался скрыть.

Впрочем, главного инженера корпорации можно было понять.

На взгляд Анатолия, который обладал чисто техническим, рациональным складом мышления, все происходящее никак не укладывалось в рамки привычной логики и больше смахивало на бред.

Андроид, которого продемонстрировал ему Скрягин, был выпущен на заводах концерна «Новая Азия». Толмачев ни на секунду не сомневался, что остальные дройды сошли с аналогичных конвейеров. Если корпорация «Дитрих фон Браун» лидировала в планетном преобразовании и добыче полезных ископаемых, то новоазиаты исторически несли пальму первенства в области робототехники. Производственные мощности концерна, базирующиеся на Марсе, производили весь спектр роботов, в которых нуждались поселения колонии, начиная от обычных бытовых агрегатов и заканчивая самыми современными моделями человекоподобных машин.

Анатолий следил за всеми новинками и знал, что полгода назад концерн «Новая Азия» начал рекламную акцию своей новой продукции — модели человекоподобного робота последнего поколения, позитронный мозг которого был оснащен биологическими модулями долгосрочной памяти.

Попавший в руки Скрягина дройд принадлежал именно к этой модели, принципиальное отличие которой заключалось в том, что впервые в качестве комплектующих в роботе использовались искусственно выращенные фрагменты нервных тканей, созданных на основе человеческой ДНК.

Прогресс не остановить…

О клонировании продолжали спорить, но технология фирмы «Селл» — одной из дочерних компаний концерна «Новая Азия» — вполне укладывалась в рамки международных юридических норм — процесс исключал выращивание человеческого эмбриона. В инкубаторах «Селла» выращивались отдельные виды специализированных тканей, к которым невозможно было применить термин «организм».