Фредерик Пол - Восход Черной Звезды. Эра осторожности

— Где вас носило? — набросилась она на них и, не ожидая ответа, выпалила: — Техники закончили монтаж релейной линии, передали вашу запись. Только что получен ответ.

— Ответ? — переспросил Кастор, не совсем сообразив, о чем речь. — Какой еще ответ?

Лицо Делилы стало мрачнее грозовой тучи.

— По радио пришельцы разговаривать отказываются. Требуют личной встречи с тобой. В космосе.

4

До сих пор Кастору ни разу не приходилось бывать внутри самолета. Взлетное ускорение прижало его к спинке кресла, он сглотнул слюну, через силу улыбнулся, скрывая тревогу: вдруг тех, кого в полете укачивает, в астронавты не берут? Фенг Миранда тоже впервые совершала воздушное путешествие и завистливо прошипела Кастору на ухо: «Эти самолеты могли быть нашими!»

Цзунг Делила, налетавшая тысячи часов на борту самых разных самолетов по всему миру, преимущественно наблюдала холодным взглядом за Кастором и Мирандой, занимавшими кресла впереди. Разумеется, и речи не шло о ревности, хотя вертлявая заокеанская китаянка явно взяла Кастора на прицел. Кастор для нее — живая машина, с помощью которой Делила получает наслаждение. «Любовь» совершенно ни при чем. Поэтому и «ревности» никакой быть не может. Очень скоро она прижмет девчонку к ногтю и сделает это чисто из политических соображений, исходя из разумных мотивов: важнейшим заданием нельзя рисковать из-за какой-то вертихвостки-экстремистки.

Что делать с Кастором, Делила еще не решила определенно. Это она представляла еще весьма туманно.

Все-таки, подумала она с нежностью, мальчик так радуется, так взволнован новым приключением! Полет на реактивном лайнере, новые события, ждущие впереди, — вот отчего сверкают глаза Кастора, а вовсе не из-за близости щуплой девчонки, голова у которой набита безумными и разрушительными идеями.

И, размышляя в подобном духе, Делила незаметно задремала. Но несколько часов спустя, в лимузине, который должен был отвезти их всех в приготовленное для группы жилье, она на всякий случай сама села рядом с Кастором.

По правде говоря, Делила испытывала не меньшее волнение, чем Кастор, потому что все вокруг было для нее в новинку, почти все. Остров Хайнань[9], довесок к самому южному выступу китайской материковой части, ничем особым не выделялся, не считая климата (но Гавайи не хуже, ничем не хуже) и космического центра, на нем построенного. Очень интересно, разумеется, но высшее партийное руководство интерес к острову не поощряло. Делила раньше бывала дома раз десять, последний — когда сопровождала престарелого, ослабевшего от болезней супруга к его последнему пристанищу. (Кстати, собирается старик отправиться к праотцам или нет? Если да, то как скоро?) Хайнань Дао она не видала ни разу.

С воздуха она успела заметить крошечные, быстро промелькнувшие пальмы, пляжи, речки, виллы: даже на минутку-две, пока самолет заходил на посадку над территорией космического центра (все находившиеся в салоне вытянули шеи, бросились к маленьким иллюминаторам), показался гигантский космический корабль, возвышающийся над стартовой башней. Этот корабль явно предназначался для экипажа в несколько человек: по сравнению с ним прочие ракеты-носители — для метеорологических спутников, спутников связи и спутников-наблюдателей, — усеявшие поле космодрома, казались тоненькими, как карандаши. Увидев ракетные корабли, все пассажиры самолета не сдержали восторга, разразились громкими возгласами, включая Делилу.

И все они вместе с Делилой смотрели по сторонам во все глаза, пока лимузины, тихо урча, везли их к месту назначения. Хайнань Дао больше всего напоминал нечто среднее между довоенным Вайкики и Палм-Спрингс[10], с гоночными треками в стиле Среднего запада и солидными калифорнийскими особняками. Кастор буквально пожирал глазами рощицы декоративных деревьев и плавательные бассейны, уютно устроившиеся в аккуратнейших садах на приусадебных участках. Вдоль дороги трусили энтузиасты джоггинга, на лужайках резвились детишки; пожилые люди грелись на солнышке среди площадок для гольфа. Держась за руки, проходили влюбленные пары. И машины! Какие здесь были машины! Хайнань Дао предпочитали состоятельные люди. Не считая китайцев-хань, никто из «американского кабинета» раньше понятия не имел, что такое богатая страна и как она выглядит. Когда лимузины, снизив скорость, начали заворачивать на подъездную дорожку, Фенг Миранда с досадой разразилась тихими проклятиями. Делила усмехнулась. Она понимала, о чем сейчас думает глупая девчонка.

— Это что такое? — громко спросил Кастор прямо ей в ухо, и Делила посмотрела вперед, не понимая, о чем он говорит. Они подъезжали к внушительному зданию с балконами, колоннами и фонтаном, играющим в центре окружности, которую описывала подъездная дорожка. Прямо перед фонтаном был установлен флагшток. На флагштоке висел флаг: полотнище с красно-белыми полосками, с синим полем и белыми звездочками на его фоне.

Делила не смогла отказать себе в удовольствии, хотя и понимала, что остальные могут заметить. Она наклонилась в сторону окна и коснулась губами щеки Кастора, который от изумления раскрыл рот.

— Ты разве впервые видишь этот флаг, господин президент? Это же флаг Соединенных Штатов Америки!

Несмотря на измотанность и то, что всех их, из-за разницы во времени между часовыми поясами, которые они слишком стремительно пересекли в реактивном самолете, слегка покачивало, будто пьяных, в первую очередь кабинет устроил заседание. Неожиданно для Делилы слово взял один из имплантов Многолицего, Дьен Кайчунг.

— Цзунг Делила, — отрывисто приказал он. — Ты будешь готовиться на пилота.

— Я умею пилотировать, — возразила Делила, удивившись собственному тону. Подобным тоном с высшими партийцами не разговаривают. С другой стороны, сейчас к ней обращался не Фунг Босьен, а только один из его имплантов, вернее кусочек мозговой ткани, когда-то бывший человеком по имени Дьен Кайчунг, а потом пересаженный высшему члену партии Фунгу Босьену, то есть всего лишь одна составляющая личности профессора, один из членов комитета, в который профессор превратился. Голова у Делилы немного кружилась, и не только из-за быстрого перемещения между часовыми поясами. Но одну вещь она понимала ясно: с политической точки зрения очень невыгодно подобным тоном разговаривать, могут возникнуть ненужные проблемы. Что и произошло.

Многолицый поморщился, словно от боли. На секунду на Делилу взглянули глаза настоящего Фунга Босьена, взглянули осуждающе.

— Прошу прощения, — самым почтительным тоном произнесла Делила, стремясь загладить промах. — Я устала и поэтому невнимательна. Я поступлю так, как вы считаете нужным, товарищ Дьен, поскольку вы — руководитель нашей подготовки.