Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 11

— Что «не так»?

Марлена отвернулась.

— Прошу прощения, командир.

— За что?

По лицу Марлены пробежала тень, она молчала.

— Ну, в чем дело, Марлена? — тихо спросил Генарр. — Скажи мне. Важно, чтобы разговор наш был откровенным. Если мама велела тебе придержать язык — не надо этого делать. Если она говорила, что я человек чувствительный и легкоранимый — забудь про это. Вот что, я приказываю тебе говорить откровенно и не беспокоиться о том, что можешь меня задеть. Я приказываю, и ты должна повиноваться командиру Купола.

Марлена вдруг рассмеялась.

— Значит, вам и в самом деле интересно побольше узнать обо мне?

— Конечно.

— Во-первых, вы недоумеваете, как могло случиться, что я вовсе не похожа на мать.

Генарр широко открыл глаза.

— Я не говорил этого.

— А мне и говорить не надо. Вы друг моей матери. Она мне рассказала об этом. Вы любили ее и до сих пор еще не забыли, и вы ждали, что я окажусь на нее похожей, а когда увидели меня, то не сумели скрыть разочарования.

— Неужели? Это было заметно?

— Легкий жест, вы человек вежливый и пытались его скрыть, но я заметила. А потом вы все время смотрели то на маму, то на меня. И еще тон, каким вы обратились ко мне. Все было ясно. Вы думали о том, что я не похожа на маму, и это вас расстроило.

Генарр откинулся на спинку кресла.

— Восхитительно.

Марлена засияла.

— Вы действительно так думаете, командир? Вы и в самом деле не обиделись? Вы рады, не ощущаете никакой неловкости? Вы первый. Даже моей маме это не нравится.

— Нравится не нравится — другой вопрос. Совершенно неуместный, когда речь идет о необычайном. И как давно ты научилась читать по жестам, Марлена?

— Я всегда умела делать это. Только теперь научилась лучше понимать людей. По-моему, на это каждый способен — надо только внимательно посмотреть и подумать.

— Нет, Марлена. Ты ошибаешься. Люди этого не умеют. Так, значит, ты говоришь, что я люблю твою маму?

— Даже не сомневайтесь, командир. Когда она рядом, вас выдает каждый взгляд, каждое слово, каждый жест.

— А как ты полагаешь, она это замечает?

— Она догадывается, но не хочет замечать.

Генарр отвернулся.

— И никогда не хотела.

— Дело в моем отце.

— Я знаю.

Поколебавшись, Марлена проговорила:

— По-моему, она поняла бы, что ошибается, если бы умела видеть вас так, как я…

— К несчастью, она не умеет. Впрочем, мне приятно услышать это от тебя. Знаешь, а ведь ты красавица.

Марлена зарделась.

— Вы и в самом деле так думаете?

— Конечно!

— Но…

— Я ведь не могу солгать тебе и не буду пытаться. Лицо твое некрасиво, тело тоже, но ты красавица — остальное неважно. Ты же видишь, я говорю то, что думаю.

— Да, — ответила Марлена с внезапной радостью. На миг лицо ее действительно стало красивым.

Генарр улыбнулся в ответ.

— А теперь давай-ка потолкуем о комиссаре Питте. Теперь, когда я узнал, какая ты у нас проницательная юная дама, разговор этот для меня стал еще более важным. Не возражаешь?

Сложив руки на коленках, Марлена скромно улыбнулась и проговорила:

— Да, дядя Сивер. Вы не возражаете, если я так стану называть вас?

— Ни в коем случае. Я просто польщен. А теперь — расскажи мне о комиссаре Питте. Он распорядился, чтобы я всячески помогал твоей матери и предоставил ей все имеющиеся здесь астрономические приборы. Почему он это сделал?

— Мама хочет провести точные измерения траектории Немезиды среди звезд, а Ротор не может предоставить для этого надежную базу. Эритро больше подходит для таких наблюдений.

— А она недавно заинтересовалась этим?

— Нет, дядя Сивер. Она говорила мне, что давно уже собиралась заняться этим.

— Но почему же она только теперь прилетела сюда?

— Она давно просила, но комиссар Питт всякий раз отказывал.

— А почему он согласился сейчас?

— Потому что решил избавиться от нее.

— В этом я не сомневаюсь — она вечно досаждала ему своими астрономическими проблемами. Твоя мама могла давно уже надоесть ему. Но почему он решил отослать ее сюда именно сейчас?

— Потому что еще больше он хотел отделаться от меня, — тихо ответила Марлена.

Глава 14

Рыбалка

29

После Исхода миновало только пять лет, но Крайлу Фишеру казалось, что все было невообразимо давно. Ротор остался в прошлом, в другой жизни, и Фишер уже стал сомневаться в собственной памяти. Действительно ли жил он на искусственной планете? В самом ли деле оставил на ней жену?

Отчетливо он помнил одну только дочь, иногда она представлялась ему уже не ребенком, а девушкой.

В последние три года его жизнь стала сумасшедшей: после того как земляне обнаружили Звезду-Соседку, ему пришлось посетить семь поселений.

Эти космические города были населены людьми с тем же цветом кожи, что у него, они говорили на родном ему языке и принадлежали к близким культурам. (Так уж богата Земля. Род людской многолик, и на планете-матери нетрудно подобрать агента, внешне похожего на жителя любого из поселений.)

Конечно же, абсолютно сойти за местного жителя он не мог. Одного внешнего сходства оказывалось мало, всегда его выдавал акцент и неуклюжесть, ведь в поселениях была разная сила тяжести. Он не умел, как поселенцы, плавно скользить там, где тяжесть была мала. Так что, где бы ни случалось бывать Фишеру, он всегда чем-нибудь выдавал себя и поселенцы его сторонились — а ведь ему всякий раз приходилось проходить и карантин, и установленную медобработку, чтобы попасть внутрь очередного поселения.

В поселениях он гостил недолго — несколько дней, самое большее — недель. Оставаться там надолго, а тем более заводить семейство, как это было на Роторе, необходимости не было. Ведь гиперпривод улетел вместе с Ротором, и других важных заданий не было, а может быть, Крайлу просто их не поручали.

Он сидел дома уже три месяца. О новом задании его не извещали, а Крайл и не стремился торопить события. Он так устал от вечных скитаний, устал чувствовать себя чужаком среди поселенцев, устал изображать туриста.

Старый друг и коллега Гаранд Уайлер тоже вернулся из очередной командировки и теперь сидел у Крайла дома и смотрел на него усталыми глазами. Свет лампы отразился в его темной кисти, когда он на миг поднес рукав к носу и опустил руку.

Фишер усмехнулся краешком рта. Жест этот успел стать привычным и для него. В каждом поселении был собственный запах: всюду выращивали свои растения, использовали свои приправы, свои духи, свои масла для машин. К запаху агент привыкал быстро, но когда возвращался на Землю, то обнаруживал, что весь пропитался запахом поселения. И можно было мыться, отдать в стирку всю одежду — запах назойливо преследовал, и от него нельзя было отделаться.