Сергей Калашников - Неучтенный фактор

Во внутренней гавани совсем не качает, так что не надо ловить ритм волны. Подводит корабль наискосок к концу набережной. Огонь! Да это же просто избиение. После пятого выстрела на берегу паника. Солдаты бегут обратно на корабли. Из самого широкого прохода, ведущего к ратуше, стена сверкающих сталью солдат с черными лентами на шлемах вытесняет толпу имперцев, которых легко отличить по присутствию оранжевого цвета в амуниции. Ветка прекращает пальбу по набережной и отводит корабль чуть от берега, чтобы лучше контролировать ситуацию. Удирающий транспорт расстреливает, как на показательном выступлении. Десант теперь не только не атакует, даже не сопротивляется. Мечущуюся толпу хладнокровно уничтожают арбалетчики с крыш пакгаузов.

Ветка с неудовольствием отмечает, что ее команда с арбалетами в руках расстреливает имперцев, плывущих к берегу с перевернутого барка. Это ужасно. Жестоко. Но акраминцы иначе не могут. Милосердие к врагам уже приводило эту маленькую страну на грань катастрофы.

Четыре боевых имперских корабля под белыми флагами появились за границей скалистой гряды. Их экипажи латают пробоины и выливают воду. Эти останутся живы. Успели сдаться. Приказала им стать на якорь.

Море в этом году долго не замерзало. Устойчивые юго-западные ветры отгоняли плавучие льды к северу. Видимо, они же отклонили в сторону берега воды теплого течения, которое обычно проходило сотней километров западнее. Снега выпало много, и он продолжал идти каждый день.

Посольство Бесплодных Островов переехало в Зеленый Эрвин. Дом, где оно раньше располагалось, стоял теперь пустой и холодный. Ветка жила на корабле. Он оставался единственной боеспособной единицей акраминского флота. И местом его стоянки теперь стал один из пустующих причалов торгового порта. Почти каждый день выходили в море. Частенько приходилось вступать в стычки с небольшими группами имперских кораблей, пытающихся держать порт в блокаде. Но «Чирок» неизменно при каждой встрече топил одно, а то и два неприятельских судна, и через пару недель они перестали появляться в этих водах.

Ветка не просто приспособилась к кораблю. Она срослась с ним. И срослась с этим неласковым морем. Ход его свинцово-серых валов стал естественным и привычным. Когда надо было на пару секунд заставить корпус судна замереть в горизонтальном положении носом к неприятельскому кораблю, это получалось легко и естественно.

Ходили, в основном, под парами. Рангоут и снасти непрерывно обмерзали, и также непрерывно лед приходилось скалывать. Чтобы уменьшить риск опрокидывания, Ветка распорядилась снять с мачт реи и уменьшить до самого минимума количество такелажа.

Портовый городок заметно опустел. Торговцы, снующие из Черного Эрвина в Зеленый, останавливались на постоялых дворах у пересечения сухопутных дорог, а морские сообщения прервались до весны. В это время года море здесь обычно покрыто льдом.

– Здравствуй, Элиза!

Вот это встреча! Король Черного Эрвина Кнут I Борнхеймер собственной персоной стоит на пирсе в платье зажиточного горожанина. Один, без свиты.

– Здравствуй, Кнут! Какими судьбами? – Ветка сошла по трапу ему навстречу.

– Заехал к консулу. У него и услышал, как говорили о тебе. Спросил, где найти, да вот решил проведать. Не согласишься ли отобедать со мной?

Кнут направился в ту самую таверну, где давным-давно угощали ее борщом городские стражники. Устроились у теплого бока печки. Время еще не обеденное, так что посетителей мало.

– Знаешь, принцесса, я ведь тогда, летом, когда возвращался с флотом от ваших островов, наш с тобой короткий разговор совсем иначе рассудил. Ты мне такую безнадежность нарисовала, что стало ясно – надо помочь Акрамине от империи отбиться. Иначе ни Черному, ни Зеленому Эрвину не устоять. Так что замирился я с консулом и собрал свои полки у внешних ворот форта Никон, чтобы по первому зову быть наготове. Когда десант в порту высадился, консул прислал гонца. И уже через час мои гвардейцы рубились на этих улицах плечом к плечу с местным ополчением. А как только отразили десант – я солдат обратно увел, до другого случая.

Теперь консул иной помощи попросил. Топлива у них нехватка. Так с послезавтрашнего дня буду гнать сюда обозы с дровами. Если еще чего-то понадобится – пусть на меня рассчитывают.

Ветка ела борщ и слушала. Кнута словно прорвало. Он рассказывал о том, как готов всеми силами помогать защитникам этого города, и, что если понадобится, то и флот пошлет на выручку. И что его механики делают арбалеты с рычажным взводом. Из них за двести метров можно воина в доспехах свалить. Так он готов своих стрелков с этим прекрасным оружием по первому слову консула послать, куда требуется.

– Понимаю, Кнут, как это обидно. Ты всей душой готов помочь, а тебя держат за дверью, да еще и дровишек просят принести. Но, поверь, я себя здесь ощущаю не менее странно. По сути – командую флотом. Кажется, не очень плохо. Но при этом даже не имею представления о том, как задумывались и кем делались те вещи, которым обязана быть благодарна за свое превосходство над неприятелем.

– Кстати, я ведь давно знал и про паровые машины, и про пушки. Они мне высадку здесь испортили еще четыре года назад. Своих ученых академиков я давненько заставляю сделать такие же. Денег они на это извели – вспомнить страшно. Но как до применения дело доходит – конфуз. Видно, не докумекали мои толстознаи до какого-то секрета.

– Боюсь, секретов земля здешняя хранит намного больше, чем нам с тобой представляется. Вот уже две недели армия имперцев стоит под фортом Упис. И нет оттуда ни слуху ни духу. Сообщения на Боргумар нет, и все.

– Ну, про это я немножко знаю. Акраминцы еще осенью на день пути от ворот форта все камни, землю и вообще все, из чего можно насыпь сделать, куда-то убрали. Там места по прибрежной дороге и раньше скалистые были, теперь – сплошной голый камень. Его, чтобы взять, еще отколоть надо от монолита. Так что имперцы теперь снег собирают да лед замораживают и из них свой вал сооружают. Небыстро у них дело идет. Ручьи в верховьях перемерзли. Морская вода застывать не хочет – мороза недостаточно. А снег, хоть и лег глубоко, да невелика площадь, с которой его можно собрать. Дорога там почти везде узкая. С одной стороны обрыв вниз, с другой – вверх. Вот и ждут они теперь серьезных холодов, чтобы морской лед в дело пустить. А дрова, чтобы солдат обогреть, надо сутки везти. Словом – имперцев очень много, но им очень плохо.

Так что не могу я судить акраминцев за то, что берегут они свои секреты от чужих глаз и ушей. И от моих тоже.

– Скажи, Кнут, в своей земле ты без свиты ходишь?