Джо Холдеман - Бесконечный мир
В киоске возле клиники я купил букетик цветов – за полцены, потому что бутоны были закрыты, – и направился в приемный покой ожидать известий. Там я встретил Марти – он работал, подключившись к портативному компьютерному терминалу. Когда я вошел, Марти взглянул на меня, что-то произнес в микрофон и отключился.
– С ней как будто все в порядке, – сказал Марти. – Все даже лучше, чем я ожидал. Конечно, пока она полностью не придет в себя, ничего нельзя сказать наверняка, но энцефалограмма выглядит довольно неплохо, нормально для нее.
В голосе Марти сквозила скрытая тревога. Я положил цветы и книгу на низенький пластиковый столик, заваленный всякими журналами.
– И скоро она придет в себя?
Марти посмотрел на часы.
– Примерно через полчаса. К двенадцати.
– Доктор здесь?
– Спенсер? Нет, он пошел домой сразу после операции. Но я взял его номер – на случай, если… Просто на всякий случай.
Я сел рядом с Марти и пристально посмотрел ему в глаза.
– Марти, что ты от меня скрываешь?
– А что ты хотел бы знать? – Марти был как будто спокоен и уверен в себе, но все же что-то тревожное слышалось в его голосе. – Хочешь просмотреть запись операции? Уверяю, тебя стошнит от этого зрелища.
– Я только хочу знать – чего ты мне не договариваешь?
Марти пожал плечами и отвел взгляд.
– Даже не знаю… Начнем с самого главного – она не умрет. И будет ходить и разговаривать. Но будет ли она той женщиной, которую ты любил? Не знаю. По одной только энцефалограмме нельзя определить, сможет ли она считать, не говоря уже об алгебре и высшей математике или чем там вы еще занимаетесь у себя на работе.
– Господи!..
– Но послушай, Джулиан! Еще вчера она была на волосок от смерти. Если бы ей было чуть-чуть хуже, тебе позвонили бы только для того, чтобы спросить разрешения отключить искусственное дыхание.
Я кивнул. Медсестра в приемнике объясняла мне то же самое.
– Она может даже не узнать меня…
– И может остаться той же самой женщиной, что была.
– Только с дыркой в черепе – и все из-за меня.
– Послушай, никакой дырки в черепе не будет – только недействующий имплантат. Мы оставили имплантат на месте после того, как отсоединили нервные контакты – чтобы свести к минимуму механические повреждения окружающих мозговых тканей.
– Все равно этот имплантат не живой… И мы не сможем…
– Мне очень жаль.
В холл вышел небритый, уставший, как собака, медбрат.
– Сеньор Класс? – позвал он. Я поднял руку. – Вас спрашивает пациентка из двести первой палаты.
Я устремился по коридору в ту сторону, куда он меня направил.
– Только не задерживайтесь надолго. Ей нужно поспать.
– Хорошо, конечно!
Дверь в ее палату была открыта. В палате находились еще две койки, но сейчас они не были заняты. Голову Амелии покрывала повязка, глаза ее были закрыты. Она лежала, накрытая простыней до самого подбородка. Я даже удивился, не увидев никаких трубок и проводов от медицинской аппаратуры. По экрану монитора, укрепленного у кровати Амелии, бежали зазубренные холмики кардиограммы. Амелия открыла глаза.
– Джулиан…
Она высвободила руку из-под простыни и схватила мою ладонь. Мы нежно поцеловались.
– Мне так жаль, что это не сработало, – сказала она. – Но я никогда не буду жалеть о том, что попробовала. Никогда!
Я не мог произнести ни слова. Только сжал покрепче ее ладонь.
– Кажется, со мной все в порядке… Спроси у меня что-нибудь, что-нибудь научное.
– М-м-м… Что такое число Авогадро?
– Ну, это из химии. Это количество молекул в одном моле. А количество молекул в одном армадилле – это будет число Армадилло.
Ну что ж, раз Амелия шутит, значит, она действительно выздоравливает.
– Какова длительность пика дельта-резонанса?
– Примерно от десяти до минус двадцати трех. Спроси лучше что-нибудь потяжелее!
– Ты требуешь это от всех парней? – Амелия слабо улыбнулась в ответ. – Послушай, тебе надо поспать. Я буду здесь, в приемном.
– Со мной все будет в порядке. Возвращайся в Хьюстон.
– Нет.
– Ну хотя бы на один день. Что сегодня, вторник?
– Среда.
– Ты должен вернуться к завтрашнему вечеру – проведешь за меня семинар. Очень важный семинар.
– Давай обсудим это утром – в университете и без меня найдется кому провести этот семинар.
– Обещаешь?
– Я обещаю позаботиться о твоем семинаре – хотя бы по телефону. А теперь тебе надо поспать.
Мы с Марти спустились в подвальный этаж. Он взял бокал крепкого Бустело – чтобы не заснуть до полвторого ночи, когда подойдет его поезд, – а я заказал пива. Пиво оказалось безалкогольным – того сорта, что делают специально для школ и больниц. Я рассказал Марти о числе Армадилло и обо всем остальном.
– Похоже, с соображением у нее все в порядке, – Марти попробовал свой кофе и добавил туда еще пару ложек сахара. – Иногда люди теряют память частично и какое-то время сами этого не замечают. Но, конечно, потери этим не ограничиваются.
– Да, – один поцелуй, одно прикосновение. – А она помнит о том, что было в подключении – в эти три минуты, или сколько там их было?
– Понимаешь, Джулиан, это еще далеко не все, – осторожно сказал Марти. Он достал из кармана рубашки две ленты с записями и положил на стол. – Вот это – полные копии ее записей. Я и не рассчитывал, что удастся их заполучить. Они стоят больше, чем вся операция.
– Я могу помочь с деньгами…
– Не стоит. Это пойдет на счет моего проекта. Понимаешь, в чем дело… Операция у Амелии прошла неудачно не из-за того, что Спенсеру не хватило умения или за Амелией плохо ухаживали, – все получилось так, как получилось, из-за предубеждения.
– Значит, все еще можно было изменить? Марти покачал головой, потом пожал плечами.
– Случилось то, что случилось.
– Ты хочешь сказать, ей снова можно будет вживить имплантат? Я никогда о таком не слышал.
– Потому что это делается крайне редко. И обычно риск ничем не оправдан. Операции по повторному вживлению имплантата делают только в том случае, если пациент после удаления контактов остается полностью парализованным и бесчувственным – что называется, в вегетативном состоянии. В подобной ситуации повторная установка имплантата – единственный шанс восстановить связь больного с внешним миром, – Марти отпил кофе, потом продолжил: – Для Блейз это будет слишком рискованно – при нынешней технике операций. И нынешнем состоянии научных разработок на эту тему. Но наука не стоит на месте, и, может быть, когда-нибудь, когда мы поймем, что же там пошло не так… Впрочем, этого может и не случиться, по крайней мере в ближайшие двадцать лет. Практически все исследования, на которые выделяют гранты, относятся к военным разработкам – а военные мало заинтересованы в изучении проблемы реимплантации. Если имплантат механика не приживается – им проще призвать на военную службу другого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});