Георгий Мартынов - Гианэя

У Муратова, как он говорил впоследствии, было такое впечатление, точно его неожиданно хватили обухом по голове. От изумления он на несколько секунд потерял способность сказать что-нибудь.

Вот так новость! Выходит, что Гианэя знает свою родину только по книгам. Она даже не помнит, сколько лун на небе ее планеты.

«Что же, она родилась на звездолете? — думал он. — Тогда ее родина очень далеко, так далеко, что человек может родиться и вырасти за время пути. Но это никак не вяжется с нашим предположением, что они посетили нас вторично спустя всего четыреста или пятьсот лет после первого прилета. Такие рейсы не могут предприниматься столь часто».

— Видимо, здесь Риагэя ошибся, — сказала Гианэя так тихо, что Муратов понял: она говорит не ему, а самой себе. — Он был убежден, что люди Земли уже достигли большего, — прибавила она громко.

— Кто он? — Муратов обрел, наконец, дар речи. Он решил притвориться, что не слышал начала ее фразы, адресованной не ему.

— Риагэя.

— Вы разочарованы?

— Нет, нисколько. Это же его мнение, а не мое. Я ожидала меньше, чем увидела.

— Тогда, значит, Риагэя был о нас лучшего мнения, чем вы, Гианэя.

— Да, был.

— Вы имеете основание думать, что Риагэя переменил свое мнение?

— Нельзя переменить мнение, не видя объекта, — ответила Гианэя. — Был потому, что его самого больше нет.

Догадка мелькнула в мозгу Муратова.

— Риагэя был на погибшем корабле?

Гианэя молчала.

Муратов увидел, как две слезы медленно скатились по ее щекам. Его тронуло выражение ее лица. Большое и искреннее горе отразилось на нем.

И он понял, что угадал. Риагэя погиб вместе с кораблем, с которого Гианэю высадили на астероид. И он был человеком, которого Гианэя не только уважала, как говорила Марина, но и любила.

«Он поступил иначе», — вспомнил Муратов слова Гианэи, переданные ему Мариной.

И смутная догадка, что есть какая-то связь между отношением Риагэи к людям Земли и гибелью корабля, заставила его вздрогнуть.

Жутко было подумать, что огромный космический корабль мог не случайно погибнуть, а был намеренно уничтожен после того, как Гианэю высадили, именно высадили с него.

Но другая женщина, та, что была матерью Гианэи, почему она осталась на обреченном звездолете?

Он осторожно взял руку Гианэи. Она не противилась.

— Скажите мне, — его голос срывался от волнения, — вы родились на этом корабле?

Гианэя изумленно подняла на него глаза.

— Откуда у вас могло возникнуть такое странное предположение? Если бы я родилась в полете, то моя мать была бы сейчас здесь, со мной.

Этими словами Гианэя подтвердила догадку. Звездолет был намеренно уничтожен! И, очевидно, именно Риагэей.

Тайна появления Гианэи на Гермесе начала проясняться.

— Вы были единственной женщиной на корабле? — спросил он, желая убедиться окончательно.

— Да, единственной.

Внезапно Муратов вспомнил другие слова Гианэи. Она как-то сказала, что отправилась в полет на Землю почти против воли. Значит, она и не могла родиться на корабле, как он подумал сначала. Это было явно ошибочное предположение. Но и маленьких детей не берут в космос. Почему же она не помнит своей родины?

Снова загадка, еще более непонятная и запутанная!

Там, у Гермеса, в черной бездне космоса, произошла трагедия. И она связана с судьбой людей Земли!

Но ясно одно: Риагэя уничтожил корабль, уничтожил, чтобы помешать осуществлению плана, направленного против Земли. И он заставил Гианэю покинуть звездолет, он хотел спасти ее, как женщину, быть может, любимую. «А у вас, на Земле, я оказалась совсем уж против своей воли», — сказала она тогда же.

Да, все это случилось именно так!

И, не обдумывая своих слов, подчиняясь только чувству, Муратов сказал:

— Смерть Риагэи прекрасна!

Несколько секунд Гианэя смотрела на него широко открытыми глазами, в них было смятение. Потом она резко повернулась и выбежала из зала.

9

Очень скоро Муратов понял, что «впал в немилость». Гианэя больше не обращалась к нему, она его не только избегала, но и просто игнорировала его присутствие. Если ей надо было что-нибудь спросить, она спрашивала инженера экспедиции Рауля Гарсиа, а когда Муратов сам задал ей какой-то вопрос, она повернулась к нему спиной.

Он тщетно ломал голову над причиной столь крутой и внезапной перемены. Кажется, он ничего не сказал, что могло бы обидеть или оскорбить Гианэю.

Может быть, она рассердилась за его догадливость? Но ведь она сама сказала много, и его догадка, если она верна, вызвана ее же словами.

Ни с кем Гианэя не разговаривала, держалась в стороне и выходила из своей комнаты только к обеду и к ужину. На дружный персонал станции она произвела неблагоприятное впечатление.

— Вы долго думаете пробыть здесь? — спросила она за ужином, при всех обращаясь к Гарсиа.

— Пока не найдем базу, — ответил инженер.

— Тогда надо найти ее скорее, — бесцеремонно заявила Гианэя. — Я хочу вернуться на Землю.

— Отчасти это зависит от вас.

Она только пренебрежительно улыбнулась и ничего не сказала.

На следующее утро, хорошо зная, что Стоун торопится, Гианэя задержала отъезд, больше часа плавая в бассейне. У нее не было купального костюма, и, хотя она сама не придавала этому никакого значения, никто не решился войти туда и поторопить ее. На станции не было ни одной женщины.

Только в восемь часов (часы станции показывали время на меридиане Парижа) четыре машины, хорошо защищенные от метеоритной опасности, вышли из высеченного в скале гаража. Началась первая поисковая экспедиция.

Огромные металлические вездеходы быстро нагрелись солнечными лучами, и была включена охлаждающая установка. На сегодня было решено обследовать подножие горного хребта кратера Тихо с западной стороны от станции.

Гианэя находилась в машине Стоуна. Там же были Токарев, Гарсиа, Вересов и Муратов.

Виктор просил поместить его с Синицыным во втором вездеходе, но Стоун отказал ему.

— Не обращайте внимания на капризы Гианэи, — сказал он. — Вы мне нужны.

Но Муратов понимал, что начальник экспедиции просто в деликатной форме не считает нужным помещать его в других, рабочих, машинах, потому что там мало места и присутствие постороннего человека будет мешать. Машина самого Стоуна была как бы штабной. Остальные три несли на себе все оборудование, и, если база будет найдена, именно они и предназначались для самого дела.

Найти базу именно сегодня, в первый же день, никто не надеялся. Слишком свежи были в памяти годы бесплодных поисков.