Жюль Габриэль Верн - Трилогия о капитане Немо и «Наутилусе» в одном томе

Работа была сложная. Колонистам понадобилось много терпения и сообразительности, чтобы справиться с ней. Но, наконец, они одержали победу и получили железную крицу с корявой губчатой поверхностью; это железо еще надо было проковывать, чтобы снять с него корку приварившегося шлака. У самоучек кузнецов, разумеется, не было кузнечного молота, но они вышли из положения подобно своим собратьям, металлургам первобытного общества, сделав то же, что делали и они.

Первую железную чушку привязали к рукояти, и она послужила молотом; этим молотом принялись ковать на гранитной наковальне следующие крицы и таким образом получили железо грубой поковки, но пригодное для всяких изделий.

И вот после тяжких трудов и усилий 25 апреля было выковано несколько железных болванок, а в дальнейшем их превратили в инструменты — щипцы, клещи, кирки, ломы и т. д. Пенкроф и Наб объявили их сущими драгоценностями.

Однако гораздо больше пользы, чем чистое железо, могла принести сталь. Сталь же представляет собою соединение железа и углерода, которое получают двояким способом: либо из чугуна, отнимая от него избыток углерода, либо из железа, прибавляя к нему отсутствующий углерод. В первом случае путем обезуглероживания чугуна получают натуральную, или пудлинговую, сталь, а путем добавления к чистому железу углерода — томленую сталь.

Как раз такую сталь Сайресу Смиту и хотелось выплавить, ибо у него уже имелось чистое железо. И он добился этого, переплавив железо вместе с толченым углем в тигле из огнеупорной глины.

Сталь поддается и горячей и холодной обработке. Под умелым руководством Сайреса Смита Наб и Пенкроф наделали топоров, накалили их докрасна и окунули в холодную воду; топоры получили превосходную закалку.

Кузнецы изготовили — разумеется, грубо — лезвия для рубанков, топоры, топорики, стальные полосы, пилы и плотничьи ножницы, кирки, заступы, ломы, молотки, гвозди и т. д.

Пятого мая первый «металлургический период» закончился, и кузнецы возвратились в Трущобы, а вскоре, принявшись за новые работы, они овладели новыми навыками и получили право называться мастерами и других ремесел.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Настало 6 мая — день, соответствующий 6 ноября в странах Северного полушария. Уже несколько дней небо хмурилось, пора было устраиваться для предстоящей зимовки. Особого похолодания, правда, не наблюдалось, и будь на острове Линкольна стоградусный термометр, он показывал бы среднюю температуру в десять-двенадцать градусов выше нуля. Такое явление не должно нас удивлять, ведь остров Линкольна, весьма вероятно, был расположен между тридцать пятой и сороковой параллелью Южного полушария и, следовательно, находился в тех же климатических условиях, что Сицилия и Греция Однако известно, что в Греции и на острове Сицилия бывают сильные холода, со снегопадами, и обитателям острова Линкольна тоже следовало ожидать морозов в разгар зимы и своевременно защититься от них.

Во всяком случае, холода еще только грозили нагрянуть, но уже близился период дождей, а на этом одиноком острове, затерявшемся в Тихом океане, где бушуют свирепые штормы, вероятно, бури бывали частыми и грозными гостьями.

Колонисты снова обсудили вопрос о жилище, более пригодном, чем Трущобы, и быстро приняли решение.

Пенкроф, разумеется, питал некоторое пристрастие к убежищу, которое он нашел в первые страшные дни, но он хорошо понимал, что надо искать другое жилище. Ведь волны морские, как читатель, вероятно, помнит, уже заглянули в каменные проходы Трущоб и нельзя было вторично подвергаться риску подобного вторжения.

— И к тому же нам с вами надо предохранить себя от всякого нашествия, — сказал Сайрес Смит, беседуя в тот день с товарищами о дальнейшей жизни на острове.

— Зачем? Остров же необитаем! — удивился журналист.

— Возможно, — ответил инженер, — хотя не забывайте, что мы обследовали еще далеко не весь остров. Но если на нем и не найдется ни одной живой души, то тут водится много опаснейшего зверья. Надо оградить себя от возможного нападения, а иначе придется нам по очереди дежурить по ночам, чтобы поддерживать огонь в костре. И вообще, друзья, надо быть начеку и все предусмотреть. В этой части Тихого океана не редкость столкнуться с малайскими пиратами…

— Что? — удивленно воскликнул Герберт. — Так далеко от всякой земли?

— Да, представь себе, дитя мое, — ответил инженер. — Пираты — смелые мореходы и отъявленные злодеи. Нам обязательно нужно принять меры предосторожности.

— Ладно, — согласился Пенкроф. — Сделаем укрепления в защиту от двуногих и четвероногих хищников. А не лучше ли нам, мистер Смит, сейчас обследовать весь остров, а потом уж решить, что предпринять?

— Да, так будет лучше, — поддержал его Гедеон Спишет. — Как знать, может быть, на другой стороне острова мы найдем хорошую сухую пещеру, какой мы здесь до сих пор не могли отыскать.

— Так-то оно так, — ответил инженер, — но вы, друзья мои, забываете, что нам надо поселиться вблизи источника питьевой воды, а с вершины горы Франклина мы не обнаружили в западной части острова ни речки, ни ручья. Здесь же мы находимся между рекой Благодарения и озером Гранта — большое преимущество, которым нельзя пренебрегать. Кроме того, этот берег защищен от пассатов, дующих в Южном полушарии на северо-запад.

— А знаете что, мистер Смит? Давайте построим себе дом на берегу озера. У нас теперь есть и кирпич и инструменты. Были мы мастерами-кирпичниками, гончарами, литейщиками, кузнецами, а теперь будем каменщиками. Какого дьявола, неужто не справимся?

— Конечно, справимся, друг мой. Но прежде чем принять такое решение, надо поискать. Быть может, мы найдем жилище, которое соорудила для нас сама природа. Это избавит нас от долгого, утомительного труда, и у нас будет надежное убежище, защищенное от врагов, таящихся на острове, и от всех, какие могут пожаловать сюда с океана.

— Вы правы, Сайрес, — сказал журналист. — Но ведь мы уже осмотрели весь береговой гранитный вал, — ни одной пещеры, даже ни одной трещины!

— Как есть ни одной! — подхватил Пенкроф. — Эх, если б выдолбить себе жилье в этом самом гранитном валу — довольно высоко, чтоб снизу никто не мог напасть на нас. Вот бы хорошо! Я так и вижу — шесть, а то и семь комнат, с окнами на море…