Дим Край - Идеaльный мир

— У меня не было дома. Я нигде не ночевала. Когда наступала ночь — я либо гуляла по улицам города, либо перемещалась в другой мир. Бывало просто — ускоряла время и ночь пролетала за секунду…

— Жаль… — загрустил я, внутренне радуясь — представленный вариант не прошёл. Я спросил: — Значит ты стала обычной девушкой?.. — пауза. — Хорошо. А что в тебе сохранилось больше — от Шимерши или от Маши, которую я помню?

— Я есть Шимерши. Я же Маша, — сказала Маша. — Мария Радченко — это моя выдуманная оболочка, в которой я появлялась среди людей данного мира. Но сейчас я не Шимерши. Шимерши знает гораздо больше — люди не способны хранить такой объём информации. А я лишь обладаю малой частичкой всех знаний. Но поверь, это уже много… Шимерши, так как она Вечная, очень сильна, а её могущество и возможности, как ты знаешь, фактически безграничны. А я хрупкая и беззащитная, не способная постоять за себя.

Мне было трудно в это поверить. Как может быть, что Вечная, сама Шимерши, вдруг стала такой хрупкой и беззащитной? Это же опрометчиво с её стороны! Более того — опасно. Нас всюду подстерегают опасности. А если маньяки?..

Кстати, был такой случай… О нём следует рассказать подробно.

Прогуливались мы с Машей как-то одной белой ночью по лесопарку. Уже не помню, что именно нас туда потянуло, да ещё ночью глухой. Видимо, я с друзьями где-то поддал. Ну, и осмелел внезапно. Говорю: 'Давай пойдём через парк — срежем путь'. Она же предлагала вызвать такси. Но человек я упрямый, да ещё и экономным стал (никак на квартиру откладываю), поэтому наотрез отказывался. Дело-то нехитрое. Подумаешь третий час ночи! Убедил её. Она согласилась и мы выдвинулись. Идём по парку, а на встречу нам патцанва движется. Я ещё издали их заметил. Гундят вдали, ржут как кони. Ну, думаю, надо разминуться по хорошему. И вышли мы на соседнюю аллею. А они наперерез идут. Вот гады! — успел подумать я.

— Закурить не найдётся? — спросил один из них хрипловатым голоском.

— Не курю, — гордо ответил я, и собирался обойти попутчика. Но тут двое преградили путь.

— Не хорошо. А деньги есть? — нагло спросил другой.

'Может, дать им деньги, хотя бы рублей сто, чтоб отстали' — проскользнула у меня мысль. А вслед другая: 'Ага! Щаз! А зачем же сэкономил на такси?.. Не дождётесь!'.

— Нет! — с твёрдой злобой выдавил я и оттолкнул преграждающих, потянув за собой перепуганную Машу.

Но тут мне далеко пройти не дали, ударили в бок. Я повалился. Маша взвизгнула, отскочила в сторону. Я сразу поднялся. Дал по морде, одному, второму. И третью харю мой кулак уже нащупал, как кто-то ударил по ногам. Меня начали остервенело бить, колотить, со всех сторон. Я блокировался, отбивался. Я один. Их было восемь, а может и все десять. Чёртовы подростки обкуренные, обдолбанные, пьяные, агрессивные. Сумасброд, одни словом. Но завалить меня не смогли. Я крепко держался на ногах и бил, бил, покуда были силы и ярость их подогревала. В добавок, у меня были мышцы, усужлево подаренные Джерром. Правда, они сдулись заметно — нифига не поддерживал форму в тренажёрных залах. А надо бы! Вот потому и сдулись.

К Маше подростки не приставали — слава Богу. Она стояла у дерева и ужасом наблюдала. Все как один на меня ринулись. Про девушку, видимо, забыли. А я поглядывал на неё. Я отбивался больше не ради своего спасения, а чтобы твари эти до Маши не добрались. Ведь если к Маше начнут приставать — я не выдержу. И были этих упырей бесщадно. По морде, по морде вам! Хороший удар по черепу отрубал человека мгновенно. Вот уже трое валялись у ног и скулили. Остальные паслись вокруг и редкими, неточными ударами лезли в атаку. Как бы нож мне не всадили под рёбра, — беспокоился я и поглядывал на их руки. Нет. Похоже без ножей парни.

Ничему меня не научил случай с Паутом Воэ. С ним же был аналогичный случай. Не по своей воле он влез в передрягу, закончившаяся поножовщиной и смертью одного из нападавших. Такой же наивный простофиля!

— А!! — прорычал я в бешенстве, когда удары немного стихли. — Ну, стервятники, смерти желаете?! Нету… у меня денег! Нет — сказал вам!

Я надеялся, что Маша хоть как-то мне поможешь. Ну, хоть поколдует немножко. А то ведь я был на волоске. Ещё один прямой удар в челюсть — я не устою, рухну наземь. И тогда они меня забьют ногами. А там уже и до Маши доберутся. Но Маша ничем не могла мне помочь. Разве что, морально меня поддержать…

К счастью, драка быстро закончилась. Часть подростков протрезвела, оценила ситуацию, поняла, что потасовка может закончится плачевно — и боясь последствий, решила свалить от греха подальше.

— Ладно, уходим, — скомандовал кто-то один из них и, поднимая раненных, прихрамывая и волоча ноги, они спешно, почти бегом, рванули прочь. Я держался в боевой стойке с грозно вынесенными верёд кулаками, готовыми бить насмерть.

Я понял, что кулаки мои разбиты. Разжать пальцы я не могу. Нога моя получила сильный ушиб и я теперь хромаю на правую ногу. Из носа сочилась кровь. А губа опухала. Ко мне подбежала Маша. Обняла. Заплакала. Глубоко дышала сквозь слёзы, роняя слова на моё плечо: 'Зачем же ты так! Тебя могли ранить. Дал бы им денег… Я же предлагала на такси… А ты не хотел'. Она меня не упрекала. По крайне мере в её голосе не были нотки упрёка или недовольства моим поведением. Скорее она это говорила, потому что именно так нужно говорить в подобных ситуациях по человеческим традициям. Она гордилась мной. Она чувствовала, что НЕ Я полез в драку, а защищал её. И в целях обороны, мне надо было их обезвредить. И чем быстрее и внезапней это произойдёт, тем лучше.

В этот миг я понял, как сильно её люблю, как дорожу ей. Я её молча обнимал. Крепко сжимал, обхватив талию, боясь потерять её. Да и самому надо было держаться на ногах. А она продолжала что-то шептать. Может, настоящие укоры пошли — но я не слышал. В ушах звенело.

— У тебя кровь течёт, — заметила она следы крови на моей одежде.

— Ничего. До свадьбы заживёт, — сказал я, совершенно позабыв о том, что свадьба вообще-то скоро.

Мораль сей басни такова — нехрен ходить по ночному, безлюдному городу, а особенно в лесопарках. Рано или поздно нарвёшься на неприятности. Паут нарвался однажды. Вот и я нарвался также.

Когда людей много — плохо. Чувствуешь тесноту, ощущаешь отсутствия пространства. Стесняешься. Когда людей мало — то же плохо, потому что найдутся среди тех редких прохожих люди недобрые, с тёмными намерениями. А почему бы нет?! — задаются вопросом они. — Один раз живём, можно и погрешить разок. Никто ж не увидит и не узнает!

Так рождаются преступления. Эх, мы, померяне! Злые люди мы…

Жаль, Паута я больше не увижу. Равно как и Сифиль, Эринса, Виктора, всех кого знал. Не обниму, не попрощаюсь с ними. Даже издалека не увижу их. И не узнают они о судьбе моей… Хотя события произойдут только через тысячу лет. Так что дожить ещё надо.