Эдгар Берроуз - Свирепый Пеллюсидар

Гамба начал суетливо озираться, но никто не выразил желания забрать его и, тем самым, спасти от ужасной участи. В конце концов одна из женщин сказала:

- Я возьму его, он может носить дрова и воду и выделывать шкуры.

Гамба аж заскулил от облегчения.

Маном, оказавшаяся женой Гамлара, отвела Диан в свое жилище и приказала сделать уборку. Когда уборка была закончена, Маном, уходившая пообщаться с другими женщинами, вернулась и спросила:

- Как тебя зовут?

- Диан.

- В пещере есть мясо. Разведи огонь и приготовь поесть для Гамлара, меня и нашего сына Бовара.

Диан не возразила ни слова и принялась за работу. Тем временем появился Гамлар и уселся рядом с Маном.

- Ну что, работает она, не ленится? - спросил он у жены.

- Работает, - ответила Маном.

- Это хорошо. Если будет лениться, мы отдадим ее тарагам. Мы не настолько богаты, чтобы кормить еще и ленивых рабов. А где Бовар?

- Спит у себя в пещере, - ответила Маном, - он просил разбудить его, когда соберемся поесть.

- Пошли за ним рабыню. Мясо уже почти готово.

- Пещера Бовара справа от нашей, - сказала Маном Диан, подозвав ее, пойди и разбуди его.

Диан повиновалась. Подойдя к входу в пещеру Бовара, она окликнула его по имени.

- Что надо? - отозвался сонный голос.

- Маном, твоя мать, послала меня сказать, что мясо уже почти готово.

Внутри раздалось шуршание, и вскоре молодой воин выбрался наружу.

- Кто ты? - спросил он.

- Я - новая рабыня Маном, - ответила Диан.

- А как тебя зовут?

- Диан.

- Красивое имя. И сама ты очень красива. Откуда ты?

- Из Амоза.

- Никогда не слышал о таком месте. Какая же ты красавица, - вновь повторил Бовар.

- Иди есть, Маном ждет тебя, - сказала Диан, тем самым заканчивая разговор.

Вскоре все сидели за импровизированным столом. Гамлар вынул грубый каменный нож и отрезал себе огромный кусок мяса. Его примеру последовали Маном и Бовар.

- Я могу поесть? - спросила Диан.

- Ешь, - разрешил Гамлар.

Диан достала из ножен свой бронзовый нож и тоже отрезала себе кусок мяса. Нож был хорошо наточен и резал значительно лучше, чем грубые орудия жителей Тандара.

- Дай посмотреть, - попросил Бовар. Диан показала ему нож.

- Никогда не видел ничего подобного, - сказал молодой воин и протянул его отцу.

- Что это? - спросил Гамлар.

- Нож, - спокойно ответила Диан.

- Я имею в виду, из чего он сделан?

- Это металл, который ксексоты называют "андрод", - ответила девушка.

Бовар тем временем вновь завладел ножом и вертел его в руках.

- Кто такие ксексоты? - спросил Гамлар.

- Это народ, который живет на другой стороне Безымянного Пролива.

- И что, у них все ножи сделаны из этого металла? - спросил Гамлар.

- И мечи тоже.

Диан решила на говорить своим хозяевам, что ее с Гамбой мечи остались в каноэ - она предполагала, что они смогут еще ими воспользоваться. Диан протянула руку к Бовару, жестом прося его вернуть ей нож. Тот отрицательно помотал головой:

- Мне нравится этот нож. Я оставлю его себе.

- Верни, - коротко распорядилась Маном, - эта вещь принадлежит ей. Мы не воры.

Бовар нехотя повиновался, но про себя решил, что должен обязательно завладеть ножом, даже если для этого ему придется прикончить новую рабыню.

IV

Много снов миновало с того дня, как Пу прибыл в Танга-танга, но ни О-аа, ни Дэвид до сих пор не могли придумать никакого пути для побега.

Фурп и Зоуп молча ненавидели пришельцев, но пока не решались выступить против них открыто. Слишком много было искренне верующих людей, готовых отдать жизни за своих богов. Простые жители любили Пу и Ноаду за то, за что их невзлюбили верховный жрец и го-ша: с их появлением почти вдвое уменьшились пожертвования.

И Дэвид, и О-аа чувствовали: вокруг них происходит что-то неладное, против них настраивают людей, но поговорить со своими сторонниками или хотя бы выявить истинное соотношение сил они не могли - слишком тщательно их оберегали от нежелательных контактов.

- Надо что-то придумать, - сказал однажды Дэвид О-аа, когда они остались наедине (в последнее время это случалось все реже и реже), - это безобразие не может длиться вечно.

- Ты прав, но что мы можем сделать?

Дэвид не ответил, но через мгновение он вскочил со своего места. Глаза его блестели.

- Есть! - крикнул он. - Придумал! Понимаешь, - лихорадочно заговорил он, в том мире, откуда я пришел в Пеллюсидар, есть религия, приверженцы которой могут покаяться в своих грехах. Они приходят к священникам и тайно рассказывают им о своих грехах, и никто, кроме священников и Бога, не слышит их. Великий Пу намерен приобщить людей Танга-танга к этому великому таинству. Но с одним отличием. Исповедующиеся смогут обращаться прямо к Богу.

- Зоуп не позволит тебе сделать это, - возразила О-аа.

- Позволит. Я ему такое устрою!

- Вот он идет, - сказала О-аа.

Дэвид грозно взглянул на приближающегося Зоупа.

- Зоуп! - прогрохотал он. От звука голоса Дэвида Зоуп даже присел. - Зоуп! Я знаю, о чем ты думал сейчас!

- Что ты имеешь в виду? - пролепетал верховный жрец.

- Ты прекрасно знаешь! - прорычал Дэвид. - А вот знаешь ли ты, что я могу поразить тебя на месте за такие мысли?!

- О, нет, великий Пу! Правда, я не думал ничего такого. Я даже не думал о том, чтобы навредить тебе... - тут Зоуп запнулся, поняв, что выдал себя с головой.

- Я даже знаю, о чем ты думаешь в это мгновение! - еще повысил голос Дэвид.

Об этом, впрочем, было нетрудно догадаться, бросив лишь один взгляд на посеревшего от страха жреца.

- Чтобы больше этого не было, Зоуп, - продолжал Дэвид, - запомни, ты должен повиноваться любым желаниям Пу и Ноады.

- О великий Пу, - заголосил Зоуп, упав на колени, - никогда у тебя не будет повода гневаться на меня!

- Да, и скажи Фурпу, чтобы он был поосторожнее со своими мыслями, добавила О-аа.

- Я скажу, скажу ему, - заверил ее Зоуп.

- Итак, несмотря ни на что, я, - сказал Дэвид, - хочу дать людям Танга-танга большую радость. Распорядись, чтобы на заднем дворе к стене была пристроена комната с отдельным входом. Внутрь поставь две лавки. Комната должна быть без потолка.

- Исполню немедленно, о всемогущий Пу!

- Это первое. И второе: оповести людей, чтобы они собрались в храме. Я буду говорить с ними.

Зоуп умирал от желания знать, о чем же Пу собирается говорить с людьми, но спросить не осмелился. Откланявшись, он отправился выполнять распоряжение Пу.

"Это настоящий Пу, - твердил про себя Зоуп, - я думаю о нем хорошее и только хорошее. И о нем, и о Ноаде. И я не позволю Фурпу говорить о них плохое".

Последнюю фразу Зоуп повторил мысленно несколько раз на случай, если Пу еще прислушивается к его мыслям.