Сергей Синякин - Трансгалай (сборник)

— Прощай, бабушка! Вовек не забуду твоего гостеприимства!

Стояла Яга во дворе, слушая удаляющийся перестук копыт богатырского коня, и сомнения вновь шевелились в ее душе: а ну как Кащей победит? Будешь здорова, как же! Соседские ведьмы сказали, что Кащей на Русь двинулся. Не лучше ли было выждать?

— Да, что это я? — спохватилась Яга — Экое дело — дорогу богатырю указала. И не просто указала, а под стрелы Лихо Одноглазого подвела. Чиста я перед Кащеем, если Лихо не оплошает. А ну как оплошает? — у Яги мурашки по костяной ноге забегали. — Разве поверит тогда Кащей в верность и рвение? Ну, а не оплошает Лихо? Илья да этот оглашенный Попович не поверят никогда, что я Добрыне путь указала, а не под гибель умышленно подвела. Ах, ты, господи! — в душевной маяте помянула старуха запретное имя. — Что же делать-то? Одни тебя могут вместе с домом спалить, другие — запросто! — дом вместе с тобой!

Помыкалась Яга по двору и поняла, что не усидеть в избе. Понеслась ступа Яги туда, где может быть уже торжествовало Лихо Одноглазое.

А Лихо Одноглазое и в самом деле торжествовало. Лежал Добрыня на сырой земле, сраженный стрелою предательской.

Привык богатырь встречаться с врагом лицом к лицу и не думал, что настигнет его смерть из-за зеленой ели.

— А говорили, трудная задача! — насмешливо сказало Лихо. — Да мне хоть каждый день по русскому богатырю, а то и по два!

Пнуло Лихо поверженного богатыря ногой, подхватило под руки и отволокло с дороги. Приторочило Лихо к луке своего седла повод богатырского коня и поехало войску кащееву навстречу, оставив Добрыню лежать с открытыми глазами под неподвижным высоким небом.

Тут и подоспела Баба-Яга.

Присела она над павшим и не знает радоваться ей или горевать. И слышит, на дубу придорожном ворон с вороненком разговаривает.

— Тятя, — спрашивает вороненок. — Можно я очи богатырю поклюю?

— И не думай! — взъерошил перья ворон. — Тебе забава, а мне потом лети за тридевять земель в тридесятое царство за живой и мертвой водой!

Услыхала тот разговор Яга и духом воспрянула. Как же она забыла, что лежат у нее в ступе кувшины с живой и мертвой водой? Кинулась она к ступе, нашла кувшины и застыла над ними в недоумении. От долгого хранения и надписи на кувшинах постерлись, и память Ягу подвела: в каком же кувшине вода живая, а в каком мертвая? Волшебное знахарство — штука темная, не пошло бы во вред мертвому богатырю!

Капнула Яга на веточку придорожную из одного кувшина.

Почернела веточка-и съежилась. Капнула Яга из другого кувшина — зазеленела веточка молодыми листочками.

Пора бы и за лечение взяться, а старуху опять сомнение одолело. А ну как победит рать Кащеева? Не простит ей родственничек оживления богатыря!

А Защитники победят?

Семь бед — один ответ. Прости меня, Кошенька!

Плеснула Яга на раны мертвой водой. Стянулась рана и следа от нее не осталось! Плеснула Яга водою живой. Зашевелился Добрыня, привстал, глянул недоуменно:

— Что это со мной? Заснул что ли?

— Спал бы ты вечно, — сказала Баба-Яга. — Говорила тебе — остерегись! Не послушался ты меня, вот и вонзило тебе Лихо стрелу под самое сердце!

Поблагодарил Ягу богатырь, выхватил меч из ножен и за убийцей своим в погоню кинулся. Помнил Добрыня, что делает дорога завиток, и если он поспешит напрямки, то догонит мародерствующее Лихо, не спешащее после подлого-убийства.

Вздохнула Яга и коли были все пути к отступлению отрезаны, села в ступу и полетела прямо к Поклон-горе.

А старый ворон обернулся к вороненку, выдрал у него из хвоста перо для острастки прокаркал укоризненно:

— А ты очи собирался клевать, дурачина!

20. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Легко ли Летучий Корабль из поднебесья на землю опустить, если пользоваться лишь цепью якорной? Испробуй, узнаешь.

Муромец сто потов пролил, ширинка шелковая мокрою стала, пока корабль земли не коснулся.

Сошли все с корабля. Муромец взял в руки кистень, сел на коня и дозором поехал. Видит он, в кустах карлики роются, мешки звенящие и тяжелые зарывают.

— Бог в помощь, ребята!

Карлики схватились за крошечные мечи и копья. Муромец едва не расхохотался, уж больно забавной грозила статься схватка.

— Остыньте! Не охотник я до чужого добра. Хотел узнать я: что это за гора?

— Едешь и сам не знаешь? — недоверчиво спросил один из карликов. — Поклон-гора это, богатырь, Поклон-гора!

— Да ну? — обрадовался Муромец. — Сколько времени искал, а ноги сами пришли. А не скажете вы, горные мудрецы, где меч-кладенец искать?

Старший карлик забрался по кусту к лицу богатырскому.

— А со Змеем Огненным ты уже сразился?

— Не довелось еще! — простодушно признался Илья.

— Вот сначала сразись, а потом с расспросами приставай! — отрезал карлик и начал спускаться вниз.

— Я к тому всегда готов, — сказал Муромец. — Только где его искать, вашего Змея?

Карлик приостановил спуск, показал рукой.

— Во-о-о-он его пещера! Иди и бейся!

Глянул Муромец — точно, зияет на склоне горы черным зевом пещера.

— Спасибо, братец! — сказал он карлику, но тот уже спустился вниз и зашептался с братьями. Подхватили карлики заступы да мешки, шмыгнули в кусты и только шорох пошел по склону горы.

Из зева пещеры несло свежей кровью, звериным пометом и потом. Муромец остановил коня, вынул меч из ножен, изготовился к схватке и крикнул:

— Выходи змей! Выходи на смертный бой!

Вж-жик! — разрезало воздух лезвие меча.

Из пещеры не донеслось ни звука.

Трусил поганый, опасался крепкой руки богатырской.

— Выходи, лягушка зеленая! — богатырь снова взмахнул мечом.

Из пещеры не доносилось ни звука.

Муромец бросил в пещеру гривну и слышно было, как зазвенела она по камням.

— Выходи, крокодил летающий! — грубо обозвал Змея богатырь. И не так он его назвал, а еще хлеще, да в сказках бранные слова некстати.

И на этот раз ответом богатырю было молчание.

Муромец разочарованно вздохнул, вложил меч в ножны и тронул коня.

Едва затих стук копыт богатырского коня, из пещеры показались три плоских зеленых головы с притушенно мерцающими глазами. Змей огляделся трусливо и пробормотал в три глотки:

— А говорил, что богатыри не доберутся! Брехун!

Средняя голова, щурясь на свету, посмотрела в сторону, где мелькала в кустарнике статная фигура всадника и пробормотала:

— Лягушка зеленая… Крокодил летучий… Слова-то какие подобрал! Ну и пусть я лягушка, пусть крокодил летучий! Зато живыми, подруги, остались!