Брайан Стеблфорд - Город Солнца

Тысячи людей подверглись пыткам и были сожжены.

Из-за одной только фантазии - воображаемой угрозы, порождённой страхом и политическими интересами.

В 20 столетии на Старой Доброй Земле нацисты Германии стали утверждать, что существовал обширный тайный заговор евреев с целью прибрать к рукам мировые финансовые и политические дела, и что евреи были низшей расой, мешающей истинным хозяевам мира в ступить во владение своим наследством.

Миллионы людей подверглись пыткам и были убиты.

Из-за одной только фантазии - воображаемой угрозы, рождённой злобой и политическими интересами.

Я понимал, что кое-что из сказанного Натаном было правдой. Это {надо было} решать нам. Всем и каждому из нас. Мы не могли вынести приговор Городу Солнца потому, что у нас просто не было информации, необходимой для того, чтобы прийти к обоснованному решению. Но мы могли судить наши собственные действия и свои собственные эмоции. Мы могли и должны были...

Мы должны были явиться посредниками между двумя коллективными волями - объединением человеческих разумов, называемым ОН и достаточно отличным образованием разумов, называемым Сам. Мы являлись прокладкой между ними. Мы могли отступить и позволить им противостоять друг другу непосредственно. Или же мы могли остаться там, где находились в данный момент, и попытаться спасти их друг от друга.

Мы могли попытаться спасти Самого от безбожного страха ОН, и мы могли попытаться спасти ОН от самых благих намерений Бога Нации.

Кто-то тронул меня за плечо.

Это была Мариэль, безопасности ради одетая в пластиковый костюм.

- Они наблюдают за тобой с помощью камеры, - сказала она. - Им не нравится, что ты находишься здесь без костюма. Всё может случиться. Я знаю, почему ты делаешь это, но это не такой уж значительный жест. Пойдём обратно внутрь и поговорим обо всём. Натан настроен не совсем так абсолютно решительно, как ты думаешь. Всё дело в том, как он представляет вещи - он всегда выступает за одну из сторон, никогда посредине. Ноего всё же можно убедить. Если ты сможешь показать, что бояться нечего, ты можешь одержать над ним верх. Но единственный способ, которым ты можешь сделать это - работать над образцом, который принесла Линда... и разработать способ победить эту штуку. До тех пор, пока у нас не будет какой-либо защиты от этой штуки, ты никого не убедишь, чтобы её оставили в покое.

- А как только мы будем иметь защиту? - Сказал я резко. - Что удержит нас от того, чтобы использовать её для нападения?

- Ты, - сказала она. - Если сможешь уменьшить страхи. Именно с этим ты и сражаешься - не с Натаном или политиками, но с ночными кошмарами, которые впрыгивают в разум, когда мы сталкиваемся с определёнными идеями и получаем определённые сигналы. Ты знаешь, что я имею в виду. Ты и сам прошёл через это.

Я посмотрел на неё, но смог различить только смутный силует.

- Ты голосовала против поимки заражённого паразитом животного, сказал я.

- Я не думала, что это тебе подходило. Натан подсознательно удерживался от поднятия этого вопроса до тех пор, пока ты не уехал. Он опасался, что ты будешь против.

- Спасибо, - сказал я.

- Это не означает, что я полностью на твоей стороне. У меня тоже есть свои ночные кошмары... может, даже больше, чем у остальных. Ты с таким же успехом можешь представить свои кошмары, как и мои. Если тебе не удастся рассеять кошмары, тебе не спасти этот мир.

Она была чертовски права, во всём. Я знал это. Единственным способом убедить кого-либо в том, что этот мир должен быть оставлен в покое, было дказать им, что он не представлял собой никакой опасности... или же угрозу, с которой можно было справиться. Ночные кошмары должны были быть рассеяны.

Даже мои собственные.

Оставалось делать только одно. Я вошёл обратно внутрь, оделся в шюзовой камере и направился прямо в лабораторию, чтобы выяснить какого прогресса достигли Линда и Конрад в своём изучении клеток паразита.

Они работали круглые сутки, работая вместе двенадцать часов и по очереди уделяя по шесть часов для сна, пока другой продолжал работать в одиночку. За тридцать часов они провернули огромный кусок работы.

Клетки паразита, с которыми они работали, конечно же, были независимы от псевдо-организма, обосновавшегося на людях города и на их домашних животных, и мы не могли быть абсолютно уверенны, что он относился к тому же виду, или, даже, если это и так, что клетки будут обладать совершенно теми же свойствами. Это был, однако, тот вид, который я выделил в докладе, как наиболее подозрительный. Животое, похожее на кролика, предоставило не слишком много материала - как только чёрная паутина была срезанна с эпидермы, было трудно сказать, какие из внутренних клеток являлись тканью паразита, а какие - тканью хозяина. Конрад уже приготовил несколько сот срезов с различных участков тела хозяина, но не нашёл никакого верного способа оличить мимикрирующие клетки от родных. Некоторые явно были чужеродными, но другие выглядели пограничными, являя собой полный спектр мимикрирущих свойств.

Имеется, однако, одно преимущество, когда имеешь дело с объединёнными псевдо-организмами, а не с метарастительными, и оно состоит в том, что можно рассекать их, как угодно. Крошечная паутина была разделена на более чем тысячу фрагментов, и Конрад начал полную серию экспериментов, чтобы выяснить на каких тканях вещество будет расти, и как быстро. Он использовал как тканевые культуры для опытов {in vivo} [на живом (лат.) (прим. перев.)], так и искусственные культуры для тестов {in vitro} [в пробирке (лат.) (прим. перев.)]. Линда, тем временем, проводила биохимические анализы.

Единственное, что они уже выяснили - хотя это в действительности только подтвердило очевидное - что клетки паразита обладали гораздо большим числом хромосом, чем любые обычные протоводоросли - или даже чем наиболее из примитивных метаводорослей. В каждый конкретный момент времени большая часть генной системы бездействовала, но способность к изменчивости была развита на столько, что она была очень большой и сложной. Имелось тридцать две хромосомных пары - вполне достаточно, чтобы нести в себе самую сложную программу. Это открытие вселяло надежду. Сложные генные системы всегда являются тщательно сбалансированными, уязвимыми к внешнему вмешательству. Единственной проблемой было то, что такое вмешательство потребовало бы обширной аналитической работы. Три человека, в распоряжении которых имелась всего одна лаборатория, возможно не смогли бы выполнить её. Мы достаточно легко могли вмешиваться в работу генной системы человека только благодаря тому, что была в течение двух столетий уже была проделана напряжённая работа по модификации системы человеческого генотипа, и это давало нам начальный толчок. Чтобы добиться чего либо похожего в изменении систем паразита, могло потребоваться тоже около двух столетий.