Джон Браннер - Зыбучий песок

Постепенно, однако, видя, что Айрис отказывается даже просто говорить об их будущих детях, он заподозрил у нее какое-то психическое предубеждение против материнства и почему-то решил, что разговоры смогут его разблокировать. Это было ошибкой. Результатом стала первая и самая тяжелая из всей череды отвратительных сцен, во время которых она кричала, что он обращается с ней, не как с женой, а как с домашним психом. Раз или два у него возникало подозрение, что Айрис, как и он сам, хранит какую-то тайну, но потом эту идею отверг.

Нет: она просто не хотела взваливать на себя заботы, которыми дети всегда награждают своих родителей.

Если бы она просто боялась родов, Пол был готов усыновить ребенка; опыт подсказывал ему, что на личность куда сильнее влияет на воспитание, чем хромосомы. Но чужой ребенок привлекал Айрис еще меньше, чем собственный. Наконец он смирился и признал то, что Мирза со свойственной ему проницательностью назвал "хочет тобой командовать". Довольно мягко сказано.

В действительности суррогатом ребенка для Айрис стал он сам. Руководя его карьерой, она давала выход инстинктам, которые в нормальной ситуации направлялись бы на сына или дочь.

Парадоксально, но это открытие - запоздалое, поскольку признать его означало дать самолюбию ощутимый щелчок, - указывало выход. Он мог теперь действительно относиться к ней как к пациентке, которую можно лечить. Но все его намеки, зонды и маневры так и не не смогли выбить ни одного кирпича в стене, которой она себя окружила.

Сейчас ему на помощь приходил случай. Прогноз был неутешительным: шок, отвращение, слезы, но Пол оптимистично надеялся, что Айрис примирится с fait accompli, несмотря на то, что он так и не смог убедить ее пойти на это сознательно.

Почему-то он вспомнил смешное определение, которое Мирза дал нежелательной беременности: fetus accompli.

Если повезет, он его получит. Но Айрис он не сказал ни слова.

"Господи. Какая же брешь в моей душе заделана навязчивым желанием стать отцом? Я вдруг почувствовал себя сверхчеловеком. Завали меня работой - и я скажу: давай еще; принеси полный ящик бумаг - я разбросаю их, как ураган; дай мне самый трудный учебник - все теории сами заскочат мне в голову; приведи безнадежного больного - и я не стану тратить время на раздумья, я доберусь до сути, и даю один против десяти, что сделаю это с первого раза. Сопливый Эл будет визжать от восторга, и даже Холинхед сменит свою вечно кислую мину!"

Тем не менее, и это приходилось признать честно, приподнятое настроение не давало ему сил перейти от мечтаний к действиям - он все откладывал разговор с Айрис точно так, как когда-то отодвигал в сторону признание в своей давней болезни до тех пор, пока оно не потеряло всякий смысл.

24

Зазвонил телефон.

- Доктор, с вами хочет поговорить инспектор Хоффорд, - сказал оператор, - Минутку.

"О, боги. Неужели это конец арьергардным боям за Арчин, когда я все откладывал приговор? Я не стану писать, что она сумасшедшая. И мне плевать на всех этих экспертов, которые в один голос кричат, будто ее языка не существует - черт возьми, она нормальнее половины умников в этом мусорном ящике. Пусть пишет кто-нибудь еще. А я не буду."

Он так рассердился, что не сразу понял, что Хоффорд говорит прямо противоположное тому, что он собирался услышать.

- Доброе уторо, доктор. Знаете, вы были правы насчет Фабердауна!

- Я: что? Не может быть! Как вы узнали?

- Он не дурак выпить, и вчера вечером надрался в том кабаке, куда любит заходить мой констебль Эдвардс. Он еще станет настоящим детективом, этот парень.

Фабердаун трепался, сколько комиссионных он потерял из-за своей сломанной руки, пока кто-то не спросил, как это случилось, а он: гм: стал жаловаться на девушку.

Сказал, что она показалась ему такой маленькой и беспомощной, вот он и решил, что запросто с ней справится.

Пол, волнуясь, ловил каждое слово.

- Ну вот, Эдвардс оприходовал его как только закрылся паб. Не самая простая процедура, но обошлось без проблем. Он зажал Фабердауна в угол и объяснил, что если он не оставит это дело, то судить будут не девушку, а его. И сегодня утром он явился ко мне и не знал, куда девать глаза. Он хочет спустить дело на тормозах, потому что это нехорошо судиться с бедной крошкой, у которой, к тому же, не все дома.

- Передайте Эдвардсу мою огромную благодарность.

"Блаженны алчущие бед, ибо получат они их на голову свою!"

Пол, посмеиваясь, повесил трубку. Его уже начинало беспокоить то, как переменилось его настроение после появления Арчин - он хорошо помнил, как раньше ерундовая перестановка мебели вгоняла его в необъяснимую панику. Сейчас все поворачивалось совсем иначе, и он почти поверил, что ухватил за хвост волшебную силу, которой подчинялись даже не зависящие от него события, вроде этой истории с Фабердауном.

Дверь затряслась, как будто в нее лупили ногой, и в кабинет ворвался посыльный, с большой картонной коробкой руках.

- Доброе утро, док. Вам посылка.

Бросив взгляд на адрес, Пол понял, что это то, что он давно ждал: материалы для тестов, описанные в статье, которую прислал ему Тамберлоу.

Он открыл коробку. Нашел среди оберточной бумаги инструкцию, бегло ее просмотрел и решил, что написана она весьма понятно. Он прошел в свое время через множество тестов, правда, больше в роли испытуемого, и, несмотря на то, что не проводил их уже несколько лет, проблем не предвидел.

"Хорошо же составлено! Коррелятивные таблицы, сравнительные факторы, список стандартных отклонений: Да с этим надо будет поиграть. Когда?"

Он достал расписание.

"Если начать в час тридцать. Весь набор плюс рисовальный тест займут около часа; значит осмотр в два тридцать отодвигается на полчаса, потом:"

Он быстро перечеркал расписание, позвонил по соответствующим номерам, потом на склад и попросил прислать ему секундомер - засекать время ответов. После чего распорядился ровно в половине второго привести Арчин к нему в кабинет.

Наскоро проглотив ланч, он поймал сестру Дэвис, и та с готовностью согласилась помочь протестировать Арчин. Девушка оказалась очень понятлива, и Полу не пришлось долго объяснять, что от нее требуется.

Он предложил ей сигарету и закурил сам - нервы были слишком напряжены, - потом вдруг, поддавшись неожиданному импульсу, спросил:

- Сестра, эта девушка Арчин здесь уже довольно давно. Что вы о ней думаете?

Ямочки на щеках сестры Дэвис стали заметно глубже.

- Она странная, доктор. И какая-то неправильная.

- Что вы имеете в виду?

- Все, что с нею происходит, как-то между собой связано, вы понимаете меня?

Пол задумался.

- Вы считаете, что она все-таки больна?