Ариадна Громова - Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 1

Альбер отложил листы. Ему стало стыдно. Надо было остановиться раньше, но кто знал…

– Все равно… - Профессор Лоран заговорил так неожиданно, что Альбер вздрогнул. - Все равно вы это узнали бы… да и какая разница…

Он протянул руку к листам. Альбер почему-то впервые заметил, как изменились эти сильные, прекрасно вылепленные руки: кожа стала желтоватой, как воск, пальцы исхудали так, что на них четко проступали суставы. Альбер с тревогой подумал, что диагнозу Мишеля, пожалуй, доверять не стоит. Он взял профессора Лорана за руку: пульс был очень слабый и неровный.

– Я понимаю, что сюда нельзя вызывать врача, - сказал Альбер. - Но если мы снесем вас вниз и достанем такси?

– Думаю, что в этом пока нет необходимости. - Профессор Лоран быстро поглядел на него. - А почему вы вдруг об этом заговорили?

– Мне не нравится ваш вид. И пульс плохой.

– Надо, по-видимому, отлежаться. Перенапряжение плюс Сиаль-5 слишком долго и слишком часто. Мишель прав! Я исчерпал все свои резервы… - Впервые на лице профессора Лорана выразился страх. - Я совершенно не представляю себе, что было бы, если б не вы…

Он долго молчал, закрыв глаза. Лицо его подергивалось.

– Я попробую опять уснуть, - сказал он. - Вы не сидите около меня, я стал невозможным эгоистом. И вообще, как мне кажется, я позволил себе расклеиться именно потому, что появились вы трое и есть на кого положиться… Идите, Дюкло, спасибо за все.

– Мне пора сменять… - Альбер чуть не сказал: Раймона - и прикусил язык.

Зайдя за ширму, он шепотом спросил Раймона:

– Вы не знаете, где сейчас первая жена профессора?

– Она вышла замуж за профессора Демаре, главного хирурга той клиники, где она работает. Она тоже хирург.

– Понятно! - задумчиво сказал Альбер и уселся у изголовья кушетки.

Раймон потянулся, зевнул.

– Я пойду прогуляюсь, - заявил он. - Хоть полчасика, ладно?

– Конечно, - сказал Альбер рассеянно, глядя куда-то на стенку. - Полчасика…

Раймон засмеялся. Чудак Альбер ему нравился. «Если б не этот чертов проныра Роже, мы бы прекрасно поладили», - думал он, спускаясь по лестнице.

У Луизы сидел Роже. Раймон сделал безразличное лицо.

– Как ваше здоровье? - спросил он, с подчеркнутой вежливостью целуя ее легкие, холодные пальцы.

Луиза несмело улыбнулась и посмотрела на него широко раскрытыми сияющими глазами. Роже начал насвистывать какую-то залихватскую мелодию и спрыгнул с подоконника.

– Ну, я пойду, - сказал он, смерив Раймона своим насмешливым взглядом.

– Не понимаю, какое удовольствие вы можете находить в его обществе, - довольно сухо заметил Раймон. - Именно вы…

– Именно я… - печально и кротко сказала Луиза. - Я всегда одна. А Роже очень добрый и веселый. Я знаю, он вам не нравится: Но у него золотое сердце.

Раймон задумался. Он сам не понимал, что с ним делается. Он как будто не очень тосковал по Луизе, сидя там, наверху, около этого кретина Поля. Когда он сказал Альберу, что хочет пойти прогуляться, ему и в самом деле больше всего хотелось на часок вырваться из этого мрачного дома, подышать свежим воздухом, а заодно позвонить шефу. Но его сейчас же потянуло к Луизе, и возле нее он испытывал и нежность, и ревность, и такое душевное смятение, какого ему раньше не доводилось испытывать. «Что же делать? - опять и опять думал он, целуя пальцы Луизы. - Вот уж не ожидал, что со мной может случиться такая история…» Раймон еще не думал о браке, но в принципе предполагал, что женится когда-нибудь на девушке из хорошей семьи… Конечно, девушка должна быть хорошенькой, живой, неглупой… да и приданое не помешало бы. Но влюбиться в чужую жену, да еще в таких обстоятельствах… просто черт знает что! «Ну хорошо, а если Луиза все-таки согласится разойтись с мужем, ты в самом деле хотел бы жениться на ней?» У Раймона сердце екнуло, когда он задал себе этот вопрос. Жениться? В двадцать пять лет, на своей ровеснице, женщине исстрадавшейся, измученной, может быть, тяжело больной… Кто знает, как долго на ней будут отзываться все эти переживания…

– Раймон, - словно угадав его мысли, тихо сказала Луиза. - Когда вы со мной, мне так хорошо… Я слишком устала, чтоб думать о завтрашнем дне, а сегодня я счастлива… почти счастлива, несмотря на все… Я так благодарна вам…

Раймон чуть не расплакался - впервые с тех пор, как стал взрослым. Он не смог ничего сказать, лишь снова поцеловал руку Луизы.

– Вот что: я хочу повидаться с Луизой, - сказал Пейронель (Раймон слышал в трубке его тяжелое, астматическое дыхание). - Скажите, чтоб завтра в двенадцать дня она ждала меня в сквере на площади Шопена.

– Я передам, - сказал Раймон. - Как получились фотографии?

– Превосходно! - шумно дыша, ответил Пейронель. - Вы молодец. Это все похоже на страшную сказку… Кстати, сделайте несколько снимков профессора Лорана. Жаль, что нельзя снять вас, например, когда вы беседуете с Мишелем… это было бы здорово!

Раймон сам уже думал об этом, но на помощь Альбера нечего было и рассчитывать. Все дело погубишь, если к нему обратиться…

– Как у вас с деньгами? - спросил Пейронель. - Зайдите в редакцию завтра или послезавтра, когда удастся: я вам выпишу деньги.

Раймон медленно шагал по зеленым чистым улицам Пасси, украшенным именами писателей, художников и композиторов всех времен и народов. Тут по-дружески встречались Грез и Дега, Рафаэль и Роден, Петрарка и Леконт де Лиль, Диккенс и Марсель Пруст… Раймон шел и усмехался, поглядывая на таблички: вот он свернул с улицы Лафонтена по улице Милле на улицу Теофиля Готье, потом прошел по улице Жорж Занд и, пересекши авеню Моцарта, попал на улицу Генриха Гейне.

Он вспомнил, как в прошлом году, ища приятеля, который поселился неподалеку от кладбища Отейль, попал в путаницу кривых переулков с именами Буало, Расина, Корнеля, Вольтера, Мольера и, озадаченный этим скоплением великих, не сразу вспомнил, под чьей же сенью обитает чудак приятель: Корнеля или Расина…

Что-то смутно беспокоило его, пока он лениво шагал, засунув руки в карманы своей серой куртки. Куртка была сильно поношена, но все же сохраняла элегантный вид. Он нарочно выбирал что-нибудь попроще и победнее, когда шел к профессору Лорану: ведь он провинциал, да еще и безработный. Но Роже все считает чересчур шикарным - и эту куртку, и плащ, совсем обыкновенный дождевик, и туфли, и, уж конечно, то, что он, Раймон, носит нейлоновые рубашки. «Но тут уж дудки, так далеко я не собираюсь заходить в маскировке: рубашка у меня должна быть чистой, а этого можно добиться только с нейлоном - выстирал под краном и опять надел… Впрочем, что удивительного, ведь Роже и Альбер - самые настоящие безработные, без всякой маскировки… От них до сих пор несет ночлежками, людским потом, пылью, дождем… черт знает чем. Нет, это мне только кажется, ведь они сразу начали мыться и чиститься, как попали под крышу, а Роже чистоплотен, как кошка, и к тому же из кожи вон лезет, чтоб понравиться Луизе… Да, Луиза… Что она скажет завтра Пейронелю? Женщины все-таки народ ненадежный, даже самые лучшие из них…»