Николай Волков - Тени и души

— Игорный зал. Пятый стол. Третье место, напротив крупье.

— Ему надо выиграть или проиграть?

— Он и так проиграл. Теперь ему надо проиграться так, чтобы у него не осталось никакой надежды.

Раздался тихий смешок.

— И если он готов будет поставить свою душу — примите ставку.

Не проходящее ощущение надвигающихся проблем, заставило Грома лишний раз перепроверить всех своих людей, и, даже, выйти к той четверке, которая осталась для внешнего наблюдения.

К сожалению, повесить «маячок» на потенциальную жертву не было никакой возможности, несмотря на свой нелегальный статус, о безопасности игроков заведение заботилось, и разрешало посторонним приближаться к столам только тогда, когда освобождалось место.

Все было тихо и спокойно, люди, перебравшие с выпивкой или наркотиками, устремлялись за игорные столы или в комнаты борделя, продолжая тратить свои деньги, и, невольно, Гром задумался, вспоминая то, как когда-то, молодой мальчишка, по имени Тимур Наром, пришел в мир беззакония и хаоса. В ту пору от войны полыхали оба материка, и брат вставал против брата, причем, зачастую, даже не задумываясь о том, что он делает. Историки, конечно, утверждали, что та война разразилась из-за двух держав, которые старательно подминали под себя все остальные страны, но лично он сомневался до сих пор в том, что правда была именно такой. Слишком далеко были эти державы друг от друга, слишком миролюбивы и спокойны были в них жители, чтобы внезапно, в одночасье, стать жестокими воителями, способными убивать все, что их не устраивало.

Сам он пересидел большую часть войны на одном из островов, куда раз в год приплывали какие-нибудь контрабандисты или пираты, которых он ловил, узнавал новости, и убивал, чтобы они не выдали его местонахождения.

Наром явился миру как глоток свежего воздуха. Мальчишка, столь свято верящий в то, что все можно исправить и привести в порядок, что его вера стала лучшей его броней против чужих заклинаний, которые отскакивали от него, не причиняя вреда. Однако, оружие точно также отскакивать не могло, и поэтому вокруг него собрался сначала десяток последователей, которые стали его защищать.

Грому довелось побывать на одной из его самых ранних проповедей. Откровенно говоря, им управляло тогда обыкновенное человеческое любопытство. Ему хотелось узнать, что же за чудо такое появилось в мире, раздираемом войной, и долго ли оно просуществует.

Ему вспомнилось, как он сидел в трактире и слушал то, что этот сопливый тридцатилетний мальчишка пытался втолковать парочке дворян, которые никак не планировали задерживаться дольше, чем требовалось, чтобы выпить по кружке равара.

Сидя в оцепенении, он слышал, как дышащий убеждением мальчик указывает им, насколько же неправильно они живут, и как плохо заботятся о своих людях, а значит и о себе.

Он не применял ни капли магии, однако все, кто его слушали, замирали, и лишь недовольно шикали на тех, кто по неосторожности начинал шуметь.

За один разговор мальчик убедил не двух дворян, а почти полсотни человек, среди которых были и заезжие наемники, и местные крестьяне, и даже пара Высших магов. Когда же разговор был закончен, и мальчик собрался уходить, они пошли за ним все.

Он шел туда, где война бушевала сильнее всего, и стоило ему начать говорить, как люди застывали и слушали, в последствии либо присоединяясь к нему, либо просто расходясь по домам, и начиная вновь обрабатывать землю.

Поначалу, Гром, с его скептическим отношением к подобным проповедникам, считал, что паренек дойдет до определенной точки, после которой над ним возобладает желание власти, и он просто станет очередным правителем, но и здесь мальчик смог его удивить, вернув на место законных королей, а в странах, где все представители королевского рода были мертвы, посадил во главе Высших магов.

Нет, он не чурался власти, но она не была его самоцелью. Просто инструментом, при помощи которого он исправлял все то, что мог.

Как сумел понять Гром, мальчик был лишен магии, но его собственная вера стала его магией, и помогла, под конец его жизни, создать первый прообраз того, что впоследствии стало Советом Высших Магов.

— Гром…

Неожиданный вызов через вокслер вырвал его из воспоминаний и вернул к реальности.

— Да?

— Наш паренек сидит рядом с какой-то дамочкой. Он уже проигрался в пух и прах.

— И?

— Я толком не слышу о чем там речь, только по губам читать могу, но, кажется, она не против провести с ним время… Подальше отсюда. Она может быть нашей целью?

— Нашей целью может быть кто угодно. Сейчас, подойду и гляну.

Он неторопливо двинулся в сторону игорного зала, когда услышал:

— Шеф, быстрее, они собираются уходить.

Гром ринулся вперед, но, как нарочно, натыкался на официантов, на игроков, на местных охранников, которые решили остановить человека начинающего беспорядки.

Бросив взгляд на зал, он обнаружил, что все их люди были искусно заблокированы.

— Проклятье, нам опять мешают, — бросил он всей команде — разрешаю применить минимум силы.

— Не нужно, шеф. Она его увела.

— Дерьмо. Ты ее, хотя бы, рассмотрел?

— Да.

— Изображение мне сбрось.

Даже посетители этого злачного места, существовать которому оставалось лишь полпрата, никогда не слышали таких выражений, которые употребил Гром, получив портрет женщины, известной ему как Гэлис Нейа.

Не выспавшийся глава ОКОПа пребывал не в лучшем своем настроении, обусловленном, вдобавок, тем, что он волновался за Арианну, которая, наплевав на все его просьбы и требования, отправилась сегодня на заседание Совета, чтобы сложить с себя полномочия и назначить преемника.

— И вы опять ее упустили.

— По крайней мере, шеф, мы теперь знаем, кто она такая — осторожно произнес Тимур.

— Да? А где ее искать вы знаете?

Вошедший Илим привлек всеобщее внимание.

— Предыдущая жертва вернулась на место. Все тоже самое, что с остальными. Патрон, если вы будете убивать подчиненных, это негативно скажется на вашем имидже, и создаст кадровые проблемы. Хотя, если вы все-таки решите это сделать, могу я получить после смерти Тимура его плеер? Ноутбук не прошу, на него, скорее всего, наложит лапу Ильта Крэйт. А вы — можете забрать себе его транспортное средство. Говорят, что в городских условиях оно способно вести себя более мобильно, чем любой автомобиль, а скорость способно развивать намного большую.

Тимур недовольно посмотрел на Илима.

— Между прочим, я все еще жив, и все еще здесь. А мои вещи, до факта моей смерти, я не позволю делить.