Владимир Михайлов - Люди Приземелья

Кедрин молча кивнул. Нет, это не шло вразрез с его планами.

— Ну вот, — Меркулин тяжело поднялся с кресла. — Вопрос решен. Надеюсь, что люди будут спасены. И все-таки… бы выбрали не самый короткий путь и не самый простой. Я понимаю, почему. Конечно, приятно построить еще один корабль; да еще в таких условиях, когда вся планета смотрит на тебя. И приятно настоять на своем, это я тоже знаю. И, наконец, ваше предубеждение против полной автоматизации… А подумайте: если бы и на «Гончем псе» не было людей — насколько спокойнее жилось бы сейчас нам с вами!

— Да, — усмехнулся Велигай. — Потому что тогда мы вообще ничего не знали бы о гибели «Пса».

— Ну, пусть. Но люди были бы вне опасности. Нет, людей надо беречь. И будущее — за мной, а не за вами. Информацию столь же успешно могут получать роботы. Даже в пространстве. Особенно в пространстве, скажем так.

Меркулин подошел к окну; постоял, барабаня пальцами по стеклу. Затем кивнул головой в сторону вздымавшегося за лесом старого корабля.

— Это уходит в прошлое, Велигай. И не вернется. Как больше не взлетит в космос вот этот ваш «Джордано».

Кедрин проснулся, когда в лицо ему ударил мягкий свет разгорающейся зари. Принял душ. Прохладная, насыщенная газом ионизированная вода прогнала остатки сна и даже заставила запеть какую-то незатейливую песенку

— из тех, что поешь не думая.

Внезапно прервав мелодию, он подбежал к видеофону. Набрал номер. Экран оставался пустым, никто не отвечал. Кедрин пожал плечами и попробовал запеть снова. Но песня перестала получаться.

Потом он вынул, из камеры бытового комбайна вычищенный и отглаженный комбинезон. Оделся и вышел из каюты на упругий пол улицы Бесконечных Трасс. Утренний прохладный свет заливал и ее. Такими бывают на планете утра, обещающие длинный день, полный чудесных событий.

Монтажники в серебристых костюмах, шли в одном направлении. Кедрин двинулся следом, внешне уже неотличимый от них. Его узнавали и приветствовали так же, как и всех: не поворачивая головы, лишь поднимая руку или дружески касаясь плеча.

Поток вливался в кают-компанию, разбивался на ручейки и оседал за накрытыми столиками. Кедрин услыхал свое имя и оглянулся. Длинное лицо Гура улыбалось ему, рядом он увидел острые скулы Холодовского и круглую физиономию Дугласа. Кедрин подошел, и внезапно ему показалось, что продолжается тот вечер на острове, в Архипелаге, и только столик перенесся вдруг в Приземелье, в мир, обладающий гораздо большей степенью странности.

— Что на Земле? — спросил Холодовский.

— Как всегда, — сказал Кедрин, принимаясь за еду.

— Видите? — провозгласил Гур, поднимая вилку. — Он становится монтажником. Прилетел с Земли, но не потерял от расстройства чувств желания позавтракать.

Кедрин кивнул.

— Здесь такой воздух! Подложи-ка еще…

Он протянул тарелку, и Гур наложил на нее побольше поливитаминного салата. Потом медленно допил кофе.

— Ну, я готов.

— Сейчас, сейчас, — проговорил Дуглас. — У меня еще есть аппетит.

— Это именно в честь Дуга назван проспект Переменных Масс, — серьезно пояснил Гур. — После завтрака его масса ощутимо увеличивается. В пространстве нашего Дуга придется раскачивать, чтобы ранец-ракета взяла с места.

Дуглас прищурился и методично доел завтрак. Вставая с места, он промолвил:

— Зато «отсутствующее звено», в честь которого назван переулок, — это здравый смысл нашего Гура. Что отсутствует, то отсутствует, ничего не поделаешь.

— Готовы? — сказал Холодовский. — Пошли.

Вслед за другими монтажниками они направились в гардеробный зал.

Размерами он не уступал кают-компании. Громадное, хоть и низкое помещение казалось пустым, только в полу виднелось множество расположенных по определенному узору круглых люков, прикрытых пластиковыми створками. Монтажники встали каждый около своего люка. Кедрин тоже отыскал свой номер. Светящаяся цифра эта была врезана в пол. Затем створки с коротким рокотом разъехались, исчезли в своих гнездах, и из люков медленно выдвинулись скваммеры.

Смена начиналась. В спинах скваммеров распахивались люки, люди исчезали в них. Массивные чудища заглатывали монтажников, сыто захлопывали дверцы, умиротворенно встряхивались и неторопливо, вразвалку, уходили к выходной камере. В зале становилось все просторнее.

Кедрин вздохнул, заглянул в открытую дверцу. В скваммере царили сумерки. Кедрин потрогал холодную металлическую броню.

— Пластмассовый был бы теплее, — сказал он.

— Да, — откликнулся, залезая в свой панцирь, Гур. — Но в пространстве, в мире излучений, — пластики, как оказалось, разрушаются куда быстрее. Металл надежнее. В пространстве нужна не только крепость, но и выносливость.

«И не только скваммерам», — подумал Кедрин. Он влез в отверстие, Дуглас и Холодовский уже захлопнули дверцы, теперь они были не люди, а скваммеры, и в знак этого подняли верхние правые руки, прощаясь. Вдогонку за ними двинулся Гур, проговорив перед уходом:

— Не забудь включить связь в шлюзе!

— Не забуду, — сказал Кедрин. Он не забыл. Индикатор связи замерцал, как окошко далекого, но милого дома.

Скваммер ступил из выходного люка в пространство. Так ступают за борт парашютисты, только в пространстве человек не падает, и Земля стремительно не приближается к нему. Она остается такой же далекой, хотя и хорошо видимой. На ней так много хорошего… Но некогда думать об этом, если тебя ждут корабли и люди.

Монтажники быстро удалялись по направлению к рабочему пространству. Они уменьшались и растворялись в темноте. Кедрин на минуту остался один: все скваммеры продефилировали мимо, но нужного среди них не оказалось. Кедрин узнал бы его по небольшому размеру, но выходившие, как назло, были гвардейского роста. У Кедрина испортилось настроение. И отстал еще, к тому же…

— Где вы там? — спросил Кедрин.

Он ждал знакомых голосов. И голос, ответивший ему, был знакомым. Но он не принадлежал ни одному из монтажников Особого звена.

— Ну, ну, Кедрин, — сказал курлыкающий голос. — Не трусьте. По сути, здесь легче, чем на Земле. Вы не забыли о вчерашнем? Думайте, что вы все еще на Земле — и все пойдет отлично.

— Да нет, Велигай, — ответил Кедрин. — Я не забыл.

Он включил ранец-ракету. Скваммер быстро забрал ход. Рабочее пространство текло навстречу, и навстречу текло время, как течет оно всегда, и нам дано, пока мы живы, плыть лишь против течения… Вот почему время сравнивают с рекой, хотя оно гораздо более сродни космосу: оно так же всеобъемлюще, и ничто пока не может выйти из него, и недаром лишь в пространстве-времени существует все, что мы знаем.