Роберт Шекли - «Если», 1999 № 09

На рассвете за столом в крошечной квартирке Энн с единственным окном, глядящим через городскую стену, сидели Леблан, Фор-зон, Роумер и крепко сбитый мужчина в кожаных перчатках и фартуке по имени Карл Тром, распространяющий вокруг себя запах свежесмолотой муки. Энн Кори, все еще в образе старой карги, неслышно проскользнула в дверь, удивленно оглядела ожидающую ее компанию и сказала Форзону:

— А ведь ты меня не узнал!

— Было слишком темно. Днем я бы за три квартала опознал этот вздернутый носик!

Кажется, Энн слегка смутилась. Она ушла за ширму и через несколько минут вышла из-за нее в виде дородной краснолицей матроны.

— Итак, мы выяснили, — уныло сказал Леблан, — что у вас на самом деле нет никакого плана.

— Действительно нет, — подтвердил Форзон.

— Конечно, я ожидал слишком многого…

Форзон встал и выглянул в окно.

— Не хотите ли полюбоваться? — помолчав, спросил он.

— Чем? — уныло откликнулся Леблан.

— Восходом солнца. Не стесняйтесь, подойдите к окну. Все! Я вас прошу.

Леблан, пожав плечами, выполнил его просьбу. Дольше всех у окна задержалась Энн, бросая на Форзона косые взгляды.

— Ну и что? — спросил Леблан. — Это имеет какое-то отношение к плану, которого у вас нет?

— В некотором роде. Вы недавно доказали, что Команда Б не понимает народ Курра. Из этого окна я хорошо вижу стражников на стене. Я вижу также, что окна домов открыты, и в каждом из них человеческое лицо. И все эти люди любуются восходом солнца.

— Послушайте, Форзон, у нас есть более серьезные проблемы, чем разгадывание ваших загадок!

— Прошу прощения, но я все-таки продолжу. Если местные жители выказывают какое бы то ни было искреннее увлечение, Команда Б просто обязана принимать его во внимание. Сколько агентов присутствовало на вчерашнем фестивале?

— Мы всегда посылаем несколько человек на подобные мероприятия.

— В качестве репортеров, как я понимаю? Но сколько из них ходит туда ради собственного удовольствия?

— Наблюдение — важнейшая часть нашей работы, — сухо сказал Леблан. — Вчера, например, мы узнали, что случилось с Тором, буквально через несколько минут после конца представления. Впервые на нашей памяти король Ровва совершил неблагоразумный поступок на публике, а это означало, что он пребывал в удивительно дурном расположении духа, даже для себя самого. Сев сразу же догадался поднять тревогу, и вот почему мы не потеряли ни одного человека.

— А ты знаешь, почему Ровва был вне себя? — спросила Энн.

Леблан пожал плечами и покачал головой.

— Я только что получила известие. Позапрошлой ночью сюда прилетел планер с Ларнора. Уэйс поймал его лучом по чистой случайности.

— Как это сюда? Прямо в Курру?!

— Он приземлился неподалеку. Возможно, в королевском заповеднике.

— Раштадт, — пробормотал Леблан. — Прилетел, чтобы науськать короля на Команду Б.

— Король был на пути в столицу из Своей приморской резиденции, — сообщила Энн. — Он добрался до Курры только вчера, далеко за полдень. Фестиваль как раз и был устроен в честь его возвращения! Так вот, едва ли не через час после прибытия короля уже появились стражники с портретом Форзона. А к вечеру Ровва был зол настолько, что отправил в деревню одноруких величайшего музыканта своей страны…. Прошу прощения, инспектор, — сладко улыбнулась она. — Кажется, вы говорили, что мы не понимаем народ Курра?

Форзон благоразумно промолчал.

— А вы, конечно, понимате? Интересно было бы взглянуть на ваш гениальный план. Когда он будет готов?

— Не имею представления, — честно ответил Форзон.

— Главный вопрос в том, где инспектор будет работать над этим планом, — нахмурился Леблан. — У нас нет времени, чтобы создать ему полноценную личность. Если он останется в Курре, придется сидеть взаперти. Вам не удастся даже полюбоваться восходом солнца, инспектор! Что до сельской местности, там к любому незнакомцу относятся с подозрением. Скажите, вы умеете рисовать? Странствующему художнику никто не задает вопросов.

— Я пишу маслом, но… Моя техника сильно отличается от местной, и мне еще придется освоить куррианские краски. Боюсь, это займет немало времени.

— Жаль. Может быть, вы научитесь играть на торриле?

— На уровне малышей? Думаю, это мне по силам. За годик-другой…

— По-видимому, вам придется остаться в Курре, — заключил Леблан. — Не лучший вариант. Если стража начнет методично обыскивать дом за домом… При частой смене местожительства вероятность провала возрастает во много раз.

— Скажи-ка, Поль, а ему обязательно поддерживать с нами постоянный контакт? — спросила Энн.

— Вовсе нет, если инспектор будет в надежном месте. Там, где никто не станет интересоваться, почему человек не работает. Ведь он ничего не умеет делать.

— Я знаю такое место, — сказала Энн. — Мы отправим его в деревню одноруких.

— Это даже не смешно, — буркнул Форзон, но Леблан одобрительно кивнул головой.

— В самом деле. Более безопасного места на Курре нет. Однако… Ведь там его могут заставить работать?

— Придумай ему профессию, которая не нужна в деревне.

Леблан торжествующе щелкнул пальцами.

— Лакей! И хлопот с маскировкой не будет. Побреем ему голову, как это делают королевские слуги, вот и все. Но что-то он все-таки должен знать о своем занятии… Кто из наших может срочно просветить инспектора?

— Клайд? — предположила Энн.

— Отлично. Вызови его сюда.

— Нужна ливрея.

— Само собой, и на пару размеров больше. Левая рука у него будет под курткой, а к плечу мы привяжем фальшивую культю. Хорошо, что у лакеев длинные рукава! А вам, инспектор, с этой самой минуты придется действовать одной правой рукой.

Глава 9

Он двигался по затененным улочкам Курры неуверенной, шаткой походкой изгоя. Следить за выражением своего лица не было нужды: Форзон на самом деле чувствовал себя отверженным и несчастным. Пешеходы поворачивались к нему спиной, повозки останавливались, дети проворно разбегались по домам.

Энн Кори, опять в обличье старой ведьмы, ковыляла далеко впереди, показывая ему дорогу. Иногда краем глаза он замечал знакомое лицо. Сев Роумер, переходит боковую улицу, Джо Сорнел — бывший толстяк-наливальщик, а ныне худощавый ремесленник, стоит в дверях своей мастерской. Ханс Ультман на какой-то ободранной повозке сидит с опущенными глазами. Форзон знал, что все свободные в этот час агенты внимательно следят за происходящим, но отрывал глаза от истертых камней мостовой лишь для того, чтобы не потерять из виду Энн.