Мария Симонова - Профессия - смертник

Степан решил драконицу не будить, да и мудрено ему б было ее растолкать. Поднявшись и набрав полную грудь свежего воздуха, он отправился по окрестностям - следовало осмотреться здесь в поисках какой ни на есть разумной жизни, ну и вообще для приблизительного уяснения обстановки.

Место, как он скоро понял, было то же самое, куда они вчера попали и где рухнули в беспамятстве, неясным только оставалось происхождение зеленых растений, обнаруживших вдруг феноменальный рост, совпавший с прибытием гостей на планету. Вероятно, их появление действительно с чем-то совпало - например со здешним восходом. Теперь в самом деле было куда светлее, хотя солнце совершенно не проглядывало сквозь застилающую небеса плотную дымку. По той же причине не просматривался горизонт. Надеясь все же обозреть близлежащие просторы, Степан стал взбираться на торчавший почти вертикально бетонный блок, цепляясь за лианы и оскальзываясь; с набором высоты он начал чувствовать боль в легких, словно покорял не руину, а Эверест. "Черт возьми, да на горном плато было легче дышать!" - подумал он, вскарабкиваясь наконец на вершину. Огляделся и тихо присвистнул.

Вокруг того места, где они с рептилией устроили спонтанный бивуак, развалины были сплошь покрыты зеленью (абсолютно сплошь), образуя почти правильный "садовый круг" диаметром мет

ров в сто. А со всех сторон этот оазис окружала, насколько хватало глаз, унылая помойка без малейших признаков растительной и какой-либо иной жизни, подернутая клочьями ядовитого, в чем не приходилось сомневаться, тумана.

Тут Степан почувствовал слабость - вроде той, что накатила сразу по прибытии, и побыстрее спустился вниз. Здесь дышалось, словно в оранжерее, и со всех сторон тихо шелестела листва, хотя ветра не было ни дуновения - просто она все еще перла. А он глядел и удивлялся: ну не "зверь" же в самом деле ее из земли вытягивает! И потом - выделенный растениями кислород должен был рассасываться, теряться в атмосфере. Так нет - в одном месте плотно держится. Загадок было предостаточно, но общий вывод напрашивался следующий: тут проснулась какая-то природная аномалия - сразу после того, как Степа с бргрдлом сюда угодили. Такие чудеса "зверю" по силам, хотя кто знает границы его возможностей? А может, так сказалось воздействие трансверсионного канала на участок здешней почвы? "Что толку гадать, - решил он, - от добра добра не ищут". Теперь главное было выяснить, имеется ли хоть какая-то возможность отсюда выбраться. "А то как бы не пришлось коротать век в этом садике, жуя травку", - думал Степан, направляясь обратно к драконице, чей храп незадолго перед тем прервался.

К великому изумлению и даже ужасу Степана, драконица тем временем предавалась тому самому занятию, которому он не хотел бы посвятить всю оставшуюся жизнь, то есть - с превеликим аппетитом паслась.

- С добрым утром! - сказал он, на время оторвав ее от дела: повернув шею, она уставилась на него левым глазом, рыкнула приветственно с набитой пастью и вновь зарылась мордой - то есть, пардон, своим миловидным личиком в недоеденный куст.

- Вы бы поосторожнее, вдруг они ядовитые! - предупредил Степа, подумав про себя, что все равно поздно: если так, то отравление ей уже обеспечено, судя по обглоданной площади.

- Грум, чавк, хр-руп-руп! - донеслось из куста нечленораздельное возражение.

- А-а, - сказал он, якобы понимающе, - ну тогда приятного аппетита!

- Хрям-ням!

Степан понял, что разговора не получится: следовало дождаться окончания трапезы, способной утолить, наверное, заодно и жажду: в листьях должно содержаться достаточно влаги. А ему-то, тоже проголодавшемуся и желающему пить, что делать? Оставалось только с завистью наблюдать, как дра-коница завтракает. Все же Степан не настолько еще оголодал, чтобы пускать слюнки при виде пасущегося травоядного, но очень опасался, что наступит вскорости и такой момент. И мог ли он предположить, что она в своем гастрономическом раже не забудет и о товарище по несчастью? Оторвавшись через какое-то время от процесса, эта бронированная лакомка - ах, сорри - эта красна девица в броне подошла и высыпала ему на колени горсть плодов, выглядевших, как красные стручковые перцы, и скромно предложила:

- Вот, поешьте тоже.

- Это вы такая смелая, - сделал ей Степан комплимент, - а у меня, может быть, метаболизм неподходящий. - На самом деле плевал он на метаболизм, просто, чтобы страстно пожелать съесть перцу, ему надо было не один день поститься. Но потом он подумал о том, какое усилие, должно быть, надо было совершить над собой звероящерице, мало того феминистке, чтобы оказать ему такую любезность. Это заслуживало с его стороны жертв, и Степан махнул рукой: - А, ладно! - Взял один перец. - За прекрасных дам! Как, кстати, вас зовут, уважаемая?

- Ар-р-рл, - то ли прорычала, то ли произнесла она, насколько он понял, свое имя.

- А я Степан. Будем знакомы! - и за неимением жидкости тяпнул стручок, оказавшийся неожиданно сочным. Сразу удивило отсутствие горечи, а наличие, наоборот, приятной кислинки - как часто все-таки форма заслоняет для нас содержание! Вот взять, к примеру, Леночку - его прекрасный мираж, с которой он на самом деле и пары слов-то не сказал. Фея, Пери, и цвета носит все больше персиковые, нежные, а внутри-то, если "на вкус", может оказаться какая-нибудь брюква. А что ж, и очень даже возможно.

Пока Степан поедал в задумчивости дары природной аномалии, Арл, шуршавшая где-то по окрестностям, обнаружила неподалеку источник. Когда он усомнился в безвредности данной прозрачной с виду жидкости - в первую очередь для нежного женского организма, - она сообщила, что успела уже из него напиться. Глядя на ее све жеумытое "лицо", Степан вспомнил старый анекдот, объясняющий, почему женщин с древних времен принято было пропускать вперед, но рассказывать не стал. Заметил только:

- Вы бы поостереглись пробовать тут все подряд. Когда дело не касается травы, лучше меня зовите.

- Это уже не имеет значения, - отмахнулась она. - Хоть мы и остались тут живы каким-то чудом, но, вероятно, ненадолго: эта планета гибнет, причем с потрясающей, катастрофической скоростью. Потому-то вас сюда и забросили: вы слишком опасны для обычного смертника, вы способны внушить благоговейный ужас. Даже здесь, на практически уже мертвой планете, вокруг вас продолжают твориться чудеса.

- Но я же вам, дамы, кажется, оказал услугу, - сказал он. - И чем вы со мною расплатились? Отправили, выходит, на погибель вместо родного дома?

- Невзирая на вашу помощь, вы все равно принадлежите к противоположному лагерю. Нельзя оставлять за спиной такого врага. А отсюда вам уже не выбраться, ведь всему живому здесь суждено погибнуть - вместе с планетой.