Айзек Азимов - Постоянная должность

— Все это глупо. Ваша дочь сказала, что вас нет дома.

— Вы не спрашивали ее.

— Спрашивал.

— Нет, Кэп. В тот день она сказала, что вы велели ей передать мне рукопись, когда я приду домой. Вспомнив это сегодня днем, я подумал, что, возможно, она не все мне рассказала. Поэтому я позвонил в школу. Я заставил ее снова повторить мне все. Переспрашивал несколько раз. Вы не задавали ей вопроса, дома ли я. Вы были уверены. Вы знали.

Энсон посмотрел на Доуни:

— Несомненно, моим словам больше веры, чем словам ребенка. Она могла забыть. Ведь это был случайный разговор, четыре дня назад.

— Профессор Брэйд, похоже, что все так, как говорит другой профессор, сказал Доуни. — Присяжные не поверят.

— Я все разъяснил вам: побудительные причины, последовательность событий. Все сходится.

— Сходится, — согласился Доуни. — А вдруг случайно? Я, пожалуй, могу придумать историю, которая будет всех убеждать, что убийца вы, или находящаяся здесь молодая мисс, или еще кто-нибудь. Разве не гак обстоят дела в вашей химии? Разве вы не можете подвести множество различных теорий для обоснования того или другого эксперимента?

— Да, — безучастно подтвердил Брэйд.

— Только та теория верна, которую вы можете подтвердить другими экспериментами. Приятно, конечно, разрабатывать логическую цепь, но вы не представляете себе, что может сделать с ней опытный защитник, если вы ничем другим не располагаете.

Брэйд опустил голову. Он сделал все, что мог, но ничего не добился.

— Я могу, конечно, задержать профессора Энсона, — продолжал Доуни, допросить его, но это будет не очень хорошо выглядеть, если он невиновен. Он большой человек в своем деле, о нем хорошего мнения. Для того, чтобы опереться на ваши доводы, мне нужно кое-что более основательное, чем куча логического хлама. Мне надо опереться на что-то надежное, вроде вот этой штуки. — Он ударил кулаком по кислородному баллону так, что тот гулко зазвучал. Что-нибудь, на что я могу налечь и повернуть… — Он схватился за главный вентиль.

Энсон, неистово взмахнув тростью, вскочил и закричал:

— Прочь оттуда, болтливый идиот! — Его трость со свистом рассекла воздух.

Молниеносным движением Доуни поймал трость в воздухе и притянул Энсона к себе:

— Что-нибудь не в порядке с этим баллоном, профессор Энсон? — спросил он мягко.

На лице Кэпа Энсона внезапно проступила мертвенная бледность.

— Откуда вы знаете, что с этим баллоном что-то не в порядке? — переспросил Доуни.

Роберта пронзительно закричала:

— Вы отравили его! Вы отравили его! — и бросилась вперед. Брэйд схватил ее за руки.

Энсон резко повернулся лицом к девушке и хриплым голосом сказал:

— Он этого, заслужил. Он изменил науке.

— Так это вы отравили его? — спросил Доуни. — Перед вами свидетели, профессор. Не говорите необдуманно.

— Мне в первую очередь следовало бы заняться им! — Энсон показал на Брэйда и пронзительно закричал: — Бездарь! Я сказал вам на следующее утро, что убили вы, и так оно и есть. Вы были настолько глупы, что позволили ему подделывать данные! Вы сделали его смерть необходимой! Вы в ответе за все! — Его голос от дикого крика понизился до шепота, когда он сказал: — Да, я отравил Ральфа Ньюфелда, — и беспомощно опустился на стул.

Брэйд и Доуни остались одни в кабинете. Доуни вымыл руки и теперь энергично вытирал их бумажным полотенцем.

— Они будут очень строги к нему? — спросил Брэйд. Теперь, когда все неистовство момента спало, Кэп для него опять стал просто Кэпом, его учителем, почти что его отцом.

— По-моему, его не будут судить, — ответил Доуни, постучав по лбу толстым указательным пальцем.

Брэйд с грустью кивнул головой.

— Слушайте, проф, теперь мне прежде всего хочется сказать, как я рад, что мое первое мнение о вас было правильным. Жалею, что некоторое время я вам не верил.

— Ваша работа требует, чтобы вы сомневались.

— Точно. А вы сами, для любителя, проделали дьявольски хорошую сыскную работу.

— Разве? — Брэйд слабо улыбнулся.

— Несомненно. Вы разрешили эту загадку. Располагай я теми же фактами, что и вы, я тоже смог бы это сделать, но, пожалуй, не так хорошо и быстро.

Брэйд в раздумье произнес:

— Видите ли, пожалуй, я давно обо всем догадался, еще когда дочка передала мне слова Кэпа. Но я не мог заставить себя поверить. А когда я обнаружил, что кто-то смазал глицерином баллон, я опять подумал о Кэпе. И снова отбросил эту мысль. В конце концов, какой мотив может у него быть, подумал я, — только тот, что я отказался прекратить исследования Ральфа? Я не знал тогда, что ему известно о подтасовке данных, и он считает поставленной на карту репутацию всей своей жизни. Безопасность его славы! — Брэйд опустил голову.

— Когда же вас окончательно надоумило?

— Сегодня, во время лабораторных занятий. Это была мелочь. Я думал о том, как мы, преподаватели, прикованы к часам, а это всегда наводило меня на мысли о Кэпе. И когда я об этом размышлял, один студент передал свой отчет аспиранту, проводившему лабораторные занятия. Это заставило меня снова вспомнить, как Кэп передавал свою рукопись Джинни. Оставалось только поразмыслить, чтобы все встало на свои места.

— Повторяю — настоящая хорошая работа. Одно только: вы чуть все дело не испортили тем, что слишком много говорили. Знаете, что я имею в виду?

— Что?

— Здесь-то и сказался любитель. Вы хотели рассказать старику все. А зачем? Если он виновен, он и сам все знает. Понимаете? Поэтому всего говорить не надо. Вы что-то оставляете. Так, как с баллоном. Не останови я вас, вы бы и это выболтали. Тогда что?.. Подозреваемому надо рассказать только часть истории, а поскольку он знает ее целиком, то в возбуждении не сможет сориентироваться, какую часть вы ему сообщили, а какую — нет. Поняли? Тогда-то он и пойман! Так ведь и получилось, когда старик выдал себя, показав, что знает о каком-то непорядке с баллоном.

— Что ж, благодарю за науку, мистер Доуни.

Детектив пожал плечами:

— Старый профессиональный прием. Ладно, я думаю, мы теперь распрощаемся, проф. Надеюсь больше не встретиться! По делам, хочу сказать.

Брэйд рассеянно пожал протянутую ему руку и оглядел кабинет, словно никогда раньше его не видел.

— Все это заняло всего около ста часов…

— Показалось намного дольше, могу спорить?

— Будто целая жизнь…

Наклонив голову набок, Доуни спросил:

— Как вся эта история отразится на вашей работе?

— Что? Ах, да, видите ли… — Брэйд рассмеялся коротким смешком, в котором еще слышался отзвук неистовства. — Теперь мне на это наплевать! Значительную часть своей жизни я только тем и занимался, что ждал постоянной должности сидел тихонько и старался быть незаметным. Оказывается, несравненно приятнее давать отпор. Когда я дал отпор Рейнку и Фостеру, я понял, что можно сделать, когда больше нет смысла прятаться и можно позволить себе подраться!