Брайан Ламли - Психосфера

Тело Гаррисона осело в кресле, лицо было бледным как смерть, руки подёргивались. Его тело было теперь бесполезным, всего лишь оболочкой, домом для трёх разумов. Два из них теперь освободились, чтобы помочь самолету лететь, а сам Гаррисон…

…Он сражался в другой битве, управлял другой машиной. Это была Машина. Психомех. Только Психомех не летел, а падал навстречу своей гибели!

— Это ложь! — вопль Гаррисона заглушил завывания Сьюзи. — Ты лжец, Шредер, лжец!

Но Шредер исчез, а Машина продолжала падать.

Гаррисон, оскалив зубы, боролся изо всех сил — не на жизнь, а на смерть — с порывами холодного ветра из пропасти внизу, а позади него собака прижалась к его спине, её страх был не меньше, чем его собственный. И вдруг, откуда ни возьмись, словно холодный плащ, наброшенный на него чьей-то невидимой рукой, его окутало ледяное спокойствие, ясность ума и чувство, которое было сильнее страха. Желание узнать, кто это подстроил, чья рука довела его до такого конца.

Кто был там, внизу, в глубине и темноте, чей магнетический разум притягивал его, как гравитация притягивает метеорит, падающий с ночного неба? Да, кто-то это подстроил, он был в этом уверен! Это была работа какого-то его заклятого врага — должно быть, одного из тех врагов, виденных им в яме колдунов! Но кого из них? Гаррисон должен узнать. Его магия была слаба сейчас, но всё же не настолько слаба, чтобы он не чувствовал желания отомстить. Он должен хотя бы попытаться нанести ответный удар.

Гаррисон послал свой разум обратно, заставил вернуться в тот свой сон во сне. Он вновь увидел круг волшебников, снова разглядывал их, пока они бросали свои странные руны и творили свою тёмную магию. И лицо одного из них он сразу узнал: тёмное лицо алчного смуглого колдуна, чей безупречный наряд не мог скрыть зло, что таилось внутри.

Этот колдун тасовал карты и иногда вращал маленькое колесо рулетки, которое держал между скрещенными ногами, а его глаза горели ненавистью, пристально глядя на маленькую фигурку Гаррисона в хрустальном шаре.

И, само собой, Гаррисон в магическом кристалле ехал на крошечном Психомехе, причём человек, Машина и собака летели вниз навстречу своей гибели в тёмной пропасти. И теперь Гаррисон знал, кто этот колдун!

По-прежнему падая и зная, что падение скоро должно закончиться, Гаррисон прекратил бесполезные попытки левитации и направил свои силы в другое русло. Он обернул их вокруг себя, как человек, обматывающий себя тканью — или сворачивающий кнут. Затем потянулся к своему разуму в другом мире, в другом месте — в яме колдунов — и метнул свою энергию в одном последнем импульсе в лицо колдуна с картами и рулеткой…

Это было обычной частью бизнеса для Карло Висенти, и, как обычно, его бизнес был грязным. Действительно грязной игрой. Местом действия был его пентхаус в Найтсбридж, двое его парней исполняли роль статистов, а звездой шоу была сейчас одна из девушек-крупье Висенти, пойманная на том, что слишком часто делала обязательную ставку в покере слишком большой. Она заслужила урок, провинившись, подобно всем его работникам, по крайней мере, один раз за свою короткую трудовую жизнь, и Висенти просто собирался наказать её.

Теперь она сидела на стуле с прямой спинкой, Толстяк Фаселло удерживал её с одной стороны, а Тони Мурелли — с другой. Они разорвали её платье спереди и задрали вверх лифчик, так что её обычно великолепные груди оказались слегка придавлены чёрным материалом бюстгальтера и сделались похожими на два вымени. Висенти считал всех женщин коровами, которых следует доить до последней капли; и теперь, когда груди этой маленькой потаскушки болтались перед ним — припухшие и с кровоподтёками от грубого обращения его головорезов, которые по очереди развлеклись с ней на толстом ворсе ковра, для разминки — их вид только лишний раз подтвердил его убеждение.

— Мэри, — сказал Висенти почти ласково, размахивая тонкой сигарой в воздухе в экспансивной жестикуляции, после того как придвинул второй стул, сел верхом напротив неё и расслабленно перекинул руки через его спинку, — ты создала мне проблемы. Которые нужно обдумать. И это мне не нравится. Мне нравится, когда всё идёт гладко. Мне нравится, когда девочки делают, что им говорят. Мне нравится, когда шлюхи зарабатывают для меня деньги и получают свою долю. Но если они присваивают мою долю — или если даже не сообщают мне, какова их доля — это мне очень не нравится! — Его голос стал строгим. — И если кто-то сделал то, что мне не нравится…

Он протянул руку, крепко ухватил её бюстгальтер и сорвал его с неё. Эластичный материал оставил на её груди горизонтальные бороздки на два дюйма выше маленьких сосков, прямо над кружками больших, выпуклых ареол.

Напуганная до смерти, девушка тяжело дышала. Она была блондинка, молоденькая — не больше двадцати или двадцати одного года от роду. От паники и ужаса и капельки пота поблёскивали на её лице. Обычно она считалась бы хорошенькой, но сейчас её глаза были яркими и бегающими огоньками на бескровном лице загнанного зверя. Висенти подумал: почему это, когда они боятся, они всегда выглядят так безобразно?

Наконец она затараторила:

— Это было всего несколько маленьких уловок, мистер Висенти, честное слово! И в моё личное время…

Он разразился коротким, резким, лающим смехом, который был подхвачен довольным хрюканьем удерживающих её головорезов.

— Твоё личное время? Твоё время — это моё время, девочка. Разве тебе никто никогда об этом не говорил? И это моё время ты тратила впустую.

— Но я ничего не…

— Нет, ты сделала! — Он наклонился вперёд вместе со стулом. — А теперь слушай, и я расскажу тебе, что будет дальше. Ты, должно быть, слишком много работала и слегка запуталась, забыла о своей преданности. Так было дело? Что ж… видишь ли, я действительно добрый человек. Что я сделаю: я дам тебе пару недель отдыха. Отпуск. Никакой работы. Конечно, это также означает, что ты не будешь получать никаких денег, но ты можешь жить на то, что успела припрятать. И просто чтобы убедиться, что ты не будешь работать… — Он глубоко затянулся своей сигарой, стряхнул белую корку пепла с её светящегося кончика и приблизил его к её груди.

— Нет, мистер Висенти, нет! Пожалуйста, не надо метить меня! Пожалуйста! — Она вжалась в стул, а затем попыталась приподняться и отодвинуться. Фаселло и Мурелли крякнув напряглись, придавили её, жёстко удерживая неподвижно.

— Видишь ли, — снова сказал Висенти, почти доверительно, — мало кому из парней понравятся покрытые струпьями сиськи. Понимаешь, они будут задаваться вопросом, чем это вызвано. Они подумают: может, у неё нехорошая болезнь? — Он протянул свободную руку, ухватил её левый сосок, так, чтобы он торчал между его большим и указательным пальцами, и поднёс горячий кончик сигары ближе.