Юрий Бурносов - Два квадрата (Числа и знаки - 1)

- Что вам угодно, хире Бофранк? - воскликнул он.

- Я хочу видеть хире грейскомиссара.

- Боюсь, это невозможно... Вы не знаете? Особым приказом вы отлучены от канцелярии и лишены чина... - забормотал секретарь, но Бофранк с силой оттолкнул его так, что тот упал в свое кресло, и распахнул дверь в кабинет.

Фолькон стоял у камина и смотрел в огонь. Появление Бофранка он воспринял с изумлением.

- Вы осмелились явиться сюда? Зачем?

- Я вернулся и обязан сделать доклад по всей форме.

- Верно, гард, что стоит при входе, не видал приказа. Его накажут посторонним нельзя входить в Фиолетовый Дом, кроме как по специальному вызову.

Говоря так, Фолькон дернул свисавший подле камина шнурок. Стало быть, где-то зазвенел колокольчик и сейчас прибудет наряд стражи, дабы арестовать Бофранка. Тимманс, видимо, успел очень многое.

- Прежде чем прибудет охрана, я просил бы вас выслушать меня, - сказал Бофранк, понимая, что более ничего не остается. - Вы знаете меня много лет, хире грейскомиссар. Я не имел нареканий за все эти годы службы, я был далеко не худшим... Верно ли, что вы даже не желаете выслушать меня?

- Я имею достаточно свидетельств о ваших деяниях, - сухо сказал Фолькон. - Однако... Говорите.

В этот момент как раз вошли гарды. Бофранк не оборачивался, но слышал, как отворились двери и лязгало оружие. Фолькон жестом отослал их обратно. Что ж, они будут ждать своего часа в приемной. В любом случае Бофранк вряд ли выйдет отсюда без их сопровождения...

- Прежде я хотел бы знать, что у вас есть против меня, точнее, что привез вам некий Тимманс, - с известной наглостью начал Бофранк.

- Вы хотите знать? Извольте, я скажу. Вы не добились никаких успехов в разрешении дела, ради которого вас послали, но это ерунда в сравнении с остальным! Вы якшались с богопротивными еретика ми, с грязным колдуном и беглым чернокнижником, которого обязаны были бы выявить! Вы воспрепятствовали их аресту, более того - вы стреляли в миссерихорда, который затем умер от полученных ранений! Стало быть, вы еще и убийца.

Значит, Броньолус представил Фолькону самые страшные обвинения против Бофранка. Гаусберта была права: грейсфрате желал его смерти. Все, что ему было нужно, - подпись Бофранка в бумагах, а за тем конестабля умертвили бы. Тимманс был еще одной гарантией - на случай возможного возвращения Бофранка в столицу:

- Я полагаю, вы не знаете, при каких обстоятельствах я вынужден был стрелять в миссерихорда? - спросил Бофранк. Разумеется, он мог сказать правду, ведь стрелял Аксель, но что бы это изменило? - В меня целились из арбалета, хотя я и предъявил свои бумаги. К тому же оный миссерихорд был жив, когда я покидал поселок.

- А что с колдуном?

- Колдун и в самом деле был, но я призван разбирать дела светские, а не искоренять ересь. В этом случае помощь колдуна пришлась как нельзя кстати, ибо в деле, несомненно, замешаны некие тайные культы и силы...

- ...И вы предпочли сотрудничество с колдуном помощи грейсфрате Броньолуса?! - гневно перебил Фолькон, и конестабль подумал, что человек, коего он многие годы полагал своим наставником, возможно, глуп и закоснел в своей глупости.

- Я действовал так, как следовало, - возразил Бофранк.

- И чего добились? - Фолькон помолчал. - Что ж, напишите подробный доклад. Я не вижу пока смысла задерживать вас, раз уж вы явились сами, притом столь явно. Отошлите стражу. Я жду доклад не позднее вечера. И еще... Ваш отец извещен.

В этом Бофранк и не сомневался - уж о таком-то его отцу обязаны были сообщить в первую очередь. Хорошо лишь, что Фолькон неожиданно смягчился. Впрочем:

Уж ежели карать злодея,

Так выбрать кару послабее,

Дабы не каяться потом...

Вернувшись в приемную, он крикнул гардам:

- Убирайтесь! Это приказ грейскомиссара!

Те, толкаясь, покинули комнату, а бледный секретарь смотрел на опального конестабля с испугом и восхищением одновременно, вероятно полагая видеть его уже не иначе как в оковах.

- Мой кабинет свободен? - спросил Бофранк.

- Да... х-хире прима-конестабль...

- Я буду там. Велите принести обед. Верный Аксель ждал в коридоре.

- Они отобрали у меня ваш пистолет, хире Бофранк, - сказал он.

Всю оставшуюся часть дня Бофранк сочинял доклад. Он написал обо всем, о чем считал нужным, но не стал затрагивать ни действий молодого Патса, указав, что нюклиета случайно нашел сам, ни подробностей своего побега, солгав, что лишь чудом перебрался через горы. В то же время конестабль сделал все, дабы выставить в дурном свете грейсфрате Броньолуса и лжесвидетеля Фульде, отметил фактическую изоляцию от дел чирре Демеланта и трусость старосты и как мог изложил услышанное от нюклиета и старого Фарне Фога.

Обед был ему прислан, но Бофранк съел лишь несколько кусков. Наконец, промокнув последний лист, он размашисто поставил внизу свой чин и подпись и был готов идти к Фолькону. Аксель дремал в кресле, и конестабль не стал его будить.

Грейскомиссар принял доклад и, велев Бофранку сесть, стал читать. Он читал долго и молча, не задавая вопросов, то и дело потирая длинную сухую щеку. За окнами уже опустилась тьма; со своего места Бофранк видел фонарщика, карабкающегося на столб, и светящиеся окна дома напротив.

- Это все, что вы можете доложить? - спросил Фолькон, откладывая в сторону последнюю страницу.

- Все, хире грейскомиссар.

- Что ж, вы провели работу далеко не блестящим образом. Далеко не блестящим... - Фолькон устало сморгнул, налил из большого хрустального кувшина стакан воды, выпил. - Я не знаю, что делать, Бофранк. Приказ отменять я пока не стану. Вы обещаете мне, что не покинете город и будете спокойно проживать в своей квартире до тех пор, пока прибудет грейсфрате Броньолус с прочими свидетелями?

- Я обещаю вам это.

- Тогда можете быть свободны. Я пришлю за вами, когда появится нужда.

В поединке насмерть руководствуйся одним единственным правилом: жизнь должна быть дороже законов рыцарства.

Графиня де Диа

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,

в которой мы узнаем, что же произошло в поселке, а Бофранк в очередной

раз

едва не лишается жизни

Три комнаты, которые Бофранк занимал в доме по улице Двух Источников, за короткий срок не успели прийти в запустение, только в оконном проеме поселился паук, затянувший его сплошь своей ловчей сетью, где уже трепыхалось несколько мух. Конестабль не стал звать горничную и решил оставить паука в покое - по крайней мере, пока. Остальное было в порядке: небольшая коллекция кинжалов и ножей, в коей имелись даже экземпляры трехсотлетней давности; портреты отца и матушки; портрет самого Бофранка в юном возрасте, исполненный кистью и муштабелем несравненного Гаусельма Ройделуса, который чуть позже утонул в море вместе с торговым парусником по пути в Бакаларию; чучело рыси на древесном суку, словно изготовившееся к прыжку; нехитрая, но прочная мебель - преимущественно перевезенная из отцовского дома; множество книг - как серьезных трактатов, так и различных фривольных текстов, стихотворных и прозаических, до которых конестабль был большой охотник.