Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога

Два Сокола подошел к офицеру.

— Вы, кажется, боитесь затруднений, — сказал он. — Можете немедленно связаться с Раске. Если он отдаст приказ продолжать работу, пусть так. А пока вы с ним не связались, всю ответственность за задержки несу я.

Офицер облегченно вздохнул и поспешил прочь, чтобы через десять минут вернуться и разочарованно сообщить:

— Раске на совещании, у него нет времени. Но он распорядился, чтобы я обращался к вам, если возникнут какие-нибудь проблемы.

— Так что, как видите, ваша совесть чиста.

Два Сокола вздохнул. Эту партию он выиграл.

Квазинд нетерпеливо ожидал его в квартире.

— Андерссон сообщил, что агенты в Тюрсланде осведомлены обо всем. Агенты на запасном аэродроме уже готовы. До утра он больше ничего не сможет сообщить. Но очень волнуется. Если ветер на побережье силен, самолет нельзя будет увезти...

— В таком случае придется его оставить и взять рыбачий баркас, — ответил Два Сокола. — Где Ильмика?

— В своей каморке.

Два Сокола постучал в дверь, и та сразу распахнулась, открыв его взору совершенно иную, как ему показалось, женщину. Прическа ее была безупречно проста, глаза подведены, губы накрашены. Она надела платье в неокритском стиле — с глубоким декольте, туго затянутым золотым поясом и юбкой-колоколом, в разрезе которой соблазнительно мелькали шелковые нижние юбки.

— Ваше превосходительство прекрасны, — заметил Два Сокола. — Но вам придется переодеться во что-то менее привлекательное, но более удобное. Сможете сойти за перкунишанского солдата?

— Я весь день перешивала один из ваших мундиров, — ответила она, смеясь, и, заметив, что пилот недоверчиво поднял бровь, добавила: — Пусть за блодландских дворянок работают слуги или рабы, но нас учат всем домашним ремеслам. Как мы можем присматривать за нашими рабынями, если сами ничего не знаем?

— Разумно, — признал Два Сокола.

Он мог сказать еще много в отношении рабства — правда, не в женском обществе. Но сейчас явно было не время.

— Завтра встаем рано. На аэродром надо попасть до рассвета. Я намеренно не придерживался строгого расписания, так что никто ничего не заподозрит.

Ильмика выглядела такой свежей и прекрасной, что пилоту безумно захотелось поцеловать ее. Но он сдержался. Это оскорбило бы ее. Даже если он и вызывал в ней ответное чувство, она не имела права выказывать к индейцу больше приязни, чем к верному слуге или вассалу.

Два Сокола пожелал девушке доброй ночи и отправился в постель. Он тотчас же заснул, и ему показалось, что его разбудили через несколько минут.

— Что, неужели уже пора вставать?

— Нет, — ответил растолкавший его Квазинд. — Тебя вызывают по телефону. Раске.

— Среди ночи? — Он взглянул на часы на своем ночном столике, слабо освещенные газовым фонарем. Было два часа ночи.— Какого черта ему надо?

— Не знаю, — ответил Квазинд. — Надеюсь, его понос пробрал.

Два Сокола вылез из постели, прошлепал в соседнюю комнату и взял трубку. В ней шипело и щелкало, голос Раске был едва слышен. Перкунишанская телефонная техника оставляла желать лучшего.

— Раске?

— Два Сокола? — взорвался Раске. — Что это за фокус вы выкинули? Можно подумать, я ничего не узнаю! Умнее надо действовать, друг мой краснозадый!

— О чем это вы? — поинтересовался Два Сокола.

Раске объяснил. Именно этого и боялся Два Сокола. Дежурный офицер не удовлетворился его заверениями и еще раз попытался связаться с Раске. На сей раз ему повезло — он нашел немца на балу, устроенном женой кассандраса. Узнав о дополнительных баках, Раске тут же разгадал намерения Двух Соколов.

— Я никому ничего не скажу, — объявил Раске. — Вы мне симпатичны. Больше того — вы мне нужны. Так что вы легко отделаетесь. Но я вынужден ограничить вашу свободу. Станете жить по строгому графику. А я буду знать, что вы делаете каждую минуту.

Раске сделал паузу. Два Сокола молчал. Когда немец продолжил, в его голосе слышались жалобные нотки:

— Почему вы хотите бежать? Вам же здесь хорошо. Вы влиятельный человек. Блодландцы ничего не смогут вам предложить. Кроме того, Блодландия обречена. К следующему году она будет покорена.

— Мне в Перкунише просто неуютно, — ответил Два Сокола. — Она сильно смахивает на Германию.

— Ах ты, свинья краснозадая! — Раске запнулся — Два Сокола слышал его тяжелое дыхание в трубке — и выдавил: — Еще один такой трюк — и пойдете к стенке! Или в камеру пыток! Ясно?

— Конечно,— сказал Два Сокола. — Еще что-нибудь? Я хочу спать.

Раске внезапно расхохотался:

— А вы хладнокровны. Мне это нравится. Очень хорошо. Вы покинете свою квартиру точно в шесть утра и сразу же по прибытии на аэродром доложите коменданту. Кроме того, ваш слуга, этот Квазинд, не сможет покидать квартиру. Я немедленно проинструктирую вашу охрану. И еще кое-что. Если вы будете плохо вести себя, у вас отберут вашу маленькую беленькую игрушку. Понятно?

— Понятно, — ответил Два Сокола и бросил трубку.

ГЛАВА 13

Два Сокола обернулся к Квазинду, который с безразличным видом стоял рядом с ним, и пересказал свой разговор с Раске. Великан выслушал его спокойно.

— Что теперь?

— Сейчас или никогда. Если не получилось выйти через парадное, пойдем другим путем.

Квазинд поднял брови.

— Через окно. Поиграй пока в Геркулеса с решеткой на окне в моей спальне. А я тем временем разбужу Ильмику.

Через пять минут они с Ильмикой уже были в спальне. Девушка была одета в мундир перкунишанских ВВС; фуражка скрывала ее светлые, безжалостно остриженные волосы.

Квазинд уже выломал из гнезда один железный прут и теперь пытался вырвать второй. Товарищи потрясенно смотрели на него. Лицо индейца оставалось спокойно и непроницаемо, в то время как дюймовый прут закаленной стали медленно, но верно гнулся под его руками. Внезапно железный стержень со скрежещущим звуком вылетел из гнезда. Квазинд пошатнулся, но устоял на ногах. Он бросил прут на ковер и ухмыльнулся:

— Теперь мы сможем протиснуться.

Они нарезали простыни полосами и связали из них канат. Материала хватило едва-едва, чтобы опуститься с третьего этажа, — нижний конец импровизированной веревки болтался в пяти футах над землей.

Выглянув из окна, Два Сокола осмотрел улицу внизу. Никого не было видно, но пилот знал, что у северного подъезда, направо, стоит часовой, скрытый за массивной колонной. Но если часовой не выйдет из-под портика, он не увидит, как из окна опускается белый канат.