Анна Богданец - Клуб любителей фантастики, 2004

«Де Витто» продолжал:

— «Однако магнит — это довольно примитивный инструмент. Кроме того, демонстратор подходил к автомату лишь время от времени, а не после каждого хода противника. Было и такое предположение: фон Кемпелен использует тончайшие, невидимые даже с небольшого расстояния, веревки или металлические тросики и с их помощью двигает рукою «турка» и его головой — голова тоже время от времени двигалась. Так кукольник управляет марионеткой.

Эту гипотезу тоже довольно быстро отвергли. Кемпелен, а позже его преемник Мельцель, свободно двигались по сцене, обходили «турка» и сзади, и спереди, поворачивали автомат, — словом, веревки или металлические тросики, если бы таковые существовали, давно бы перепутались. Но главная причина, по которой были отвергнуты всякие предположения о «дистанционном» управлении автоматом со стороны Кемпелена, заключалась в том, что изобретатель довольно слабо играл в шахматы, а «турок» обыгрывал и признанных мастеров древней игры. Большинство скептиков сходилось на том, что в комоде, за которым сидит манекен, или внутри него скрывается живой человек — ребенок или карлик. Он-то и играет на самом деле. Правда, доказать это не мог никто. Один из самых отчаянных разоблачителей хотел было рассыпать перед демонстрацией на сцене нюхательный табак — чтобы спрятавшийся в ящике начал чихать, но замысел не принес ожидаемых результатов. Никто даже не поперхнулся. Возможно, для того, чтобы заглушить подозрительные звуки, которые могли бы доноситься изнутри автомата, фон Кемпелен ходил во время партии гю сцене, громко объявлял ходы, с шумом заводил пружину».

— И кто же там сидел? — хихикнул один из мальчуганов.

— Сейчас проверим! — сунул голову в нутро автомата другой.

— Мальчики, мальчики! — засуетилась «няня».

— Кто именно прятался внутри ящика? — усмехнулся «Де Витто». — Согласно самой красивой гипотезе, внутри «турка» прятался некий Боровский — сильный шахматист и бывший польский офицер, которого Кемпелен когда-то тайно вывез из России. Польша тогда, напомню, входила в состав Российской империи. Боровский участвовал в восстании, жестоко подавленном самодержавием, и в одном из боев пушечное ядро снесло ему обе ноги. Кемпелен якобы познакомился с ним в Петербурге, где его «турок» обыграл Екатерину Вторую. Эта история вряд ли соответствует действительности — хотя бы потому, что Екатерина никогда не играла с шахматным автоматом: Кемпелен впервые продемонстрировал его за месяц до смерти императрицы и задолго до своего европейского турне.

— А еще здесь логическая неувязка: кто тогда обыграл Екатерину, если с будущим обитателем автомата еще даже не познакомились? — заметил Жора.

— Какой-нибудь венский карлик, — ответил за экскурсовода один из мальчиков. Эти шалуны все время вертелись, я не научился их различать, пришлось так и оставить в памяти: «один мальчик, другой мальчик».

— В «Британской энциклопедии» начала двадцатого века в качестве шахматиста, управлявшего изнутри «турком», упоминался именно Боровский, — ответил экскурсовод. Затем продолжил: — Кроме того, на этот сюжет написано несколько пьес и даже два романа. В финале одного из них, он называется «Шахматист» и вышел в 1926 году в Париже, разъяренная проигрышем Екатерина Вторая приказывает расстрелять автомат, и его, так сказать, ставят к стенке. Под градом пуль погибает и спрятавшийся внутри молодой герой Боровский.

— Мелодрама! — не выдержал я.

— Прямо Шекспир! — отозвался Ванин.

— Особенно если учесть, что расстрелы при Екатерине не практиковались. Пугачева, к примеру, четвертовали. Представляю шахматный автомат на Лобном месте, его четвертуют…

Про то, что Лобное место предназначалось не для казней, а для подачи челобитных государю, я умолчал. Мы же о высокой трагедии!

Экскурсовод заулыбался, продолжая:

— Не меньше легенд сложилось и о второй, если можно так выразиться, жизни шахматного автомата. После смерти Кемпелена в 1804 году он перешел в руки Иоганна Непомню-как Мельцеля — не менее талантливого механика и демонстратора. И, как гласят хроники, уже Мельцель привозил «турка» к Наполеону. Сохранились различные, порою весьма красочные, описания этого поединка, а в некоторых шахматных книгах даже публикуются сыгранные Наполеоном и автоматом партии. Увы! Скорее всего, и это — только легенда. А возникла она, может быть, потому, что «механического турка» купил у Мельцеля пасынок Наполеона Евгений Богарнэ. Сам Мельцель занимался другими проектами: диорамой московского пожара 1812 года, созданием музыкального автомата, который он называл «оркестрионом», и усовершенствованием метронома, придуманного, между прочим, не Мельцелем, как обычно считается, а другим изобретателем. Правда, после разгрома Наполеона он снова выкупил шахматный автомат у Богарнэ, но золотые времена «механического турка» уже прошли. Люди стали менее суеверными и менее наивными. Подозрение, что внутри «турка» прячется человек, переросло в уверенность. Блестящую статью с множеством доказательств этой версии и объяснением отвлекающих маневров демонстратора написал, например, Эдгар Аллан По, видевший автомат во время поездки Мельцеля по Соединенным Штатам. В книге Стэндейджа приводятся иллюстрации из другого старого издания: на них показано, каким образом прятался внутри автомата шахматист, как он следил за ходом партии с помощью своеобразной демонстрационной доски и как управлял сложным рычагом, двигавшим рукой «турка».

Экскурсовод, широко раскрыв книгу, продемонстрировал старую гравюру.

— Ага! — воскликнул один из мальчиков, будто именно он поймал неведомого мошенника за руку.

— На демонстрации шахматного автомата приходило всё меньше народу, Мельцель влез в долги и, в конце концов, в 1838 году продал «турка» за четыреста долларов. Потом автомат был выставлен в музее курьезов в Филадельфии. А в июле 1854 года на улице, где находился музей, вспыхнул пожар, и деревянный «турок» сгорел. Обычно в таких случаях добавляют: «…и навсегда унес свою тайну с собой».

Экскурсовод захлопнул книгу.

— Автомат сгорел, тем не менее, он перед нами? — констатировал Ванин, ну совершенно без иронии.

— В том-то и дело, что Мельцель изготовил копию, возможно, даже, не одну. В те времена копировать свои произведения было обычным делом, вспомните хоть великих художников эпохи Возрождения…

— Ну, восемнадцатый — девятнадцатый века — это не эпоха Возрождения, — заметил я.

— Но законы «маленького обмана» остаются неизменными. Мельцель изготовил несколько копий «Турка», каждую продал за какую-то сумму. А с подлинником расстаться не смог. Его можно понять… В Филадельфии сгорела копия. Хотя есть и другой вариант. Шахматные автоматы делали и другие механики, пусть менее известные. Фотографий подлинного автомата не сохранилось, а по описаниям — турок в тюрбане, с трубкой в руке… Вот все и мастерили подделки. У Мельцеля было преимущество, он имел в руках подлинник, ведь сделать копию по описаниям, как это приходилось другим мастерам, согласитесь, сложнее. Но что именно сгорело в Филадельфии? Подлинник, изготовленный Кемпеленом? Копия Мельцеля? Аппарат какого-то другого мастера-механика? Мнение нашего музея: сгорела точная копия, сделанная Мельцелем.