Ларри Нивен - Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо

Рон пожал плечами, и, посчитав его жест за согласие, я начал:

— Так вот, вся хитрость в том, что вуаль должна находиться в постоянном движении. Если девушка остановится, накидка просто повиснет, как кошачий хвост, и это будет ужасно глупо выглядеть. Но еще глупее получится, если хозяйка вуали сядет или ляжет. Тогда ее одеяние поднимется футов на пять, а потом застрянет в каких-нибудь кустах — представляешь себе такую картинку? Хозяйка накидки должна непрерывно двигаться, иначе весь эффект пропадет. Теперь понимаешь, почему любого, кто пытается ее остановить, девушка встречает так неласково?

— Спасибо, что просветил. — Рон посмотрел туда, где вдали между деревьями мелькал язык синего пламени. — В следующий раз, увидев красотку в такой одежде, я сперва пойду рядом с ней, а уж потом начну делать ей комплименты.

— Правильно сделаешь. Такие накидки стоят бешеных денег, и девушки, сумевшие их купить, не пожертвуют полученным эффектом даже ради самого Казановы…

Рон тяжело вздохнул, и я решил сменить тему:

— А где вы набрали камней? Мне казалось, что в Парке нелегко раздобыть метательные снаряды.

— Каких камней? А, да. Мы нашли одно место, где на поверхность выходит главный делитель водозабора, и отбили несколько кусков бетона.

Рон взглянул на своих товарищей по борьбе, вернувшихся к камнеметанию, и вдруг крикнул:

— Вот это да! Кажется, они его сбили! Пошли, Рассел, пошли скорей!

Королевский Парк Свободы представлял собой модель добропорядочной анархии: за соблюдением единственного здешнего закона «Не подними руки на ближнего своего» следили маячившие над головой полицейские системы наблюдения. Всякий акт насилия немедленно пресекался, причем превентивная мера была одинакова как для нападающего, так и для потенциальной жертвы. Стоило кому-нибудь нарушить правило о ненападении, и ближайший золотистый шар тут же обездвиживал обоих противников. Потом полицейский «глаз» наблюдал за тем, как оба парализованных приходят в себя. Как правило, этого оказывалось достаточно.

Конечно, люди время от времени кидали камни в полицейские шарики. Разве это не Парк Свободы, в конце концов? Но я еще ни разу не видел, чтобы кому-нибудь удавалось сбить «глаз», хотя и слышал о двух-трех подобных случаях.

— Да пойдем же скорей, пока они его не растоптали! — Рон тащил меня за рукав, то и дело порываясь перейти с шага на бег трусцой. — Я, правда, говорил им, что система нужна мне целехонькой, но разве людям что-нибудь втолкуешь?

— Это же Парк Свободы, вот они и пользуются ею…

— Да, но сбили-то они мячик моими камнями!

— Кстати, где ты набрал таких снайперов, Рон? В первый раз вижу, чтобы кому-то удалось сбить полицейскую систему слежения.

— Эти парни играли в бейсбол, а я подошел и сказал, что мне нужен полицейский глаз, вот они и пообещали, что достанут его… Понимаешь, для моей новой работы мне позарез требуются золотистые оболочки — чем больше, тем лучше. Тогда я создам нечто потрясающее!

— Понятно.

Рональд Коул отдал душу сразу двум всепоглощающим страстям: он был и художником, и изобретателем. Причем тем и другим он занимался совершенно бескорыстно. С помощью паяльника, проводков, отражательных пластин, кусков пластика и тому подобного хлама Рон умудрялся сотворять невиданные вещи.

Спрос на авангардное искусство всегда был не слишком велик, и все же время от времени Рону удавалось кое-что продать. Вырученных денег с лихвой хватало на приобретение новых материалов для его шедевров, тем более что большая часть «сырья» попадала к Коулу с чердаков и помоек. Иногда (очень редко) он натыкался на богача, который отваливал ему за приглянувшееся творение жирный кусок; тогда Рон надолго забывал о нужде, но нормальнее не становился. При всем том он был гением — на свой лад — и добрейшим парнем.

Помню, однажды он показал мне разноцветный пластиковый шарик размером с мячик для гольфа, лежащий на вогнутой серебряной поверхности. Когда шарик трогали пальцем, он начинал кататься по серебряному зеркалу, разбрызгивая фантастические отблески.

В другой раз я удостоился чести лицезреть извивающегося морского змея внутри бутылки из-под пива «Мишло». Рон так и не сказал, из чего он сделал серебристо-зеленое чудовище и как запихал его внутрь бутылки. Вероятно, то был символ неистребимого и коварного «зеленого змия», от которого то и дело предостерегают рекламные клипы министерства здравоохранения. Я никогда не питал склонности к пьянству, но все же выпросил у Рона бутылку и водрузил ее на столик у кровати: прихотливые телодвижения змея оказывали на меня гипнотическое воздействие, срабатывая лучше любых таблеток от бессонницы.

Но еще одно произведение Коула едва не довело меня до инфаркта. Со своим обычным загадочно-гордым видом, дескать: «Попробуй угадай, что это» — он вложил мне в ладони две причудливо сплетенные полоски матового серебристого металла. Металл был на удивление тяжелым, и я не мог догадаться, из чего сделан сей шедевр. Может, платина? Ерунда — откуда у Коула столько платины?

— Уран-235? — наконец шутя спросил я.

Рон ответил вопросом на вопрос:

— Теплые?

Я швырнул этот кошмар в угол комнаты и едва удержался, чтобы не нырнуть за кушетку.

Впрочем, полоски и впрямь оказались платиновыми. Я не спрашивал Рона, откуда он взял столько платины, — с меня было довольно того, что я уцелел.

Да уж, с Роном Коулом не соскучишься! При всем при том он действительно был отличным парнем, хотя и становился слегка невменяемым, когда им овладевала очередная идея.

Вот и сейчас в его глазах загорелся хорошо знакомый мне огонек одержимости.

Растолкав людей, столпившихся вокруг сбитого «глаза», Рон кинулся к золотистому шару, как мать к своему похищенному и вновь обретенному ребенку. Он что-то там сдвинул, чем-то щелкнул, и одна из полусфер, скрывавших внутренности прибора, отошла. Наклонившись через плечо Рона, я впервые заглянул внутрь полицейского «глаза».

Устройство шара поражало своей простотой. Коул в два счета вынул звуковой парализатор, камеры и торовый трансформатор, действуя со сноровкой завзятого взломщика. Потом он достал из кармана какую-то штуковину, похожую на старинные охотничьи часы, и тогда я решил напомнить о своем существовании.

— Эй, старина, что ты собираешься делать?

— Не знаю, правильно ли я все рассчитал, но если получится, как задумано, эта штука сможет сбить все полицейские «глаза» в Королевском Парке Свободы… И тогда я получу сколько угодно золотистых оболочек для моей новой работы!