Евгения Лопес - Сотый рейс «Галилея» (книга 1)

Трое друзей одновременно вытаращили глаза; первой пришла в себя Энита.

– Алан! – воскликнула она. – Он когда-нибудь делал так раньше?

– Нет, – потрясенно прошептал Алан. – При мне – никогда… Первый раз в жизни такое вижу…

– Это же минимизация, – на лице девушки появилось выражение восторга. – Так вот откуда появляются малые ларки! Это же… Научное открытие, вы представляете, мы сделали открытие в космозоологии! Своими глазами… Мы разгадали загадку малых ларков! Столько лет ученые не могли объяснить… Оказывается, ларки могут минимизироваться! Вы понимаете, что это значит?!

– Ну, наверное, это значит, что ты войдешь в историю космозоологии, – усмехнулся Дайо.

– И явление минимизации ларков назовут твоим именем, – подхватил Алан.

– Почему только моим? – смутилась Энита. – Нас же здесь трое.

– Но мы же не космозоологи, – возразил Алан. – И для нас это не имеет такого значения, как для тебя. Поэтому пусть открытие считается твоим. Согласен, Дайо?

– Конечно, – подтвердил тот. – Космозоология – твоя наука, значит, и открытие – твое.

– Правда? – щеки Эниты порозовели. – Спасибо… Алан, ты… Это так благородно…

Ее глаза были полны восхищения – восхищения им, обычным землянином, и от этого взгляда он почувствовал, как внутри теплыми волнами разливается счастье. Взгляд самых прекрасных глаз на свете принадлежал только ему… Однако через минуту, в них, словно туман, сгустилась озабоченность.

– Хм, вот что странно, – задумчиво произнесла Энита. – Почему же тогда ларки умирают в неволе? Ведь они могли бы минимизироваться и вылететь между прутьями клетки… Надо подумать… – она напряженно потерла виски. – А что, если предположить… Что ларки могут минимизироваться только в высокоэнергетическом эмоциональном состоянии – в гневе, возбуждении? И не могут в низкоэнергетическом – тоске, депрессии? Эта гипотеза объясняет, почему они не могут сбежать… Но нужна серия экспериментов…

– Серию экспериментов будешь проводить, если останемся живы, – вернул ее к реальности Дайо. – Сейчас надо что-то делать.

Тем временем Ник нетерпеливо подпрыгивал на ладони у Алана, мотая крошечной головой.

– Что ты задумал? – спросил его Алан. – А-а, я, кажется, понял! Ты хочешь проникнуть в тот, приоткрытый, иллюминатор!

Ник запрыгал сильнее.

– Ну, тогда лети!

Ник заработал крыльями и спустя секунду исчез из виду.

– Пойдемте сюда, – Алан, поманив за собой друзей, подошел вплотную к кораблю и осторожно спустился на самый край площадки, к ближайшему иллюминатору. – Думаю, Ник откроет нам этот.

– Я с вами, – заявила Энита. – Теперь ведь нет необходимости присматривать за Ником. К тому же – не оставите же вы меня одну на вражеском звездолете на высоте двадцати метров?

– Да, похоже, выбора нет, – признал очевидное Дайо.

Энита удовлетворенно улыбнулась.

Несколько минут напряженного ожидания – и они увидели, как круглое стекло дрогнуло и плавно отползло в сторону. Алан проскользнул внутрь.

Комната, довольно просторная, была пуста. В полумраке он разглядел располагавшиеся вдоль стен кожаные диваны, посередине – приземистый столик на ножках-тумбах. Стараясь не шуметь, вслед за ним в каюту проникли Энита и Дайо. Ник, который изо всех сил, всеми четырьмя лапами нажимал на кнопку открытия, отпустил ее и, влетев в нагрудный карман форменной рубашки Алана, затих.

– Умница, – шепотом похвалил его Алан и на всякий случай застегнул карман на клапан.

Дайо закрыл иллюминатор и огляделся.

– Это переговорная комната, – определил он. – Для бесед с инопланетными делегациями. Скорее всего, каюта Дильмуна где-то рядом. Будем выбираться?

– Да, – кивнул Алан. – Только сначала я выгляну в коридор.

Он на цыпочках направился к двери, как вдруг снаружи послышались голоса – и они явно приближались. Мгновенно сориентировавшись, Алан скомандовал:

– Прячемся за диваны, быстро!

Эйринцы беззвучно скрылись в небольшом проеме между диваном и стеной; сам Алан, в один прыжок перемахнув через спинку другого дивана, тоже замер.

Дверь распахнулась, вспыхнул свет.

– Пожалуйста, господа, подождите, господин Президент сейчас придет, – сказал приятный женский голос.

– Хорошо, – ответил мужской.

Женщина вышла.

Алан прополз полметра на животе и заглянул в щель между диванами. Он увидел двух номийцев и узнал их: это были господа У-Шор и О-Йон, ближайшие советники Председателя Главной партии. Они молча уселись рядом со столиком, но тут же снова поднялись – в переговорную вошел сам Дильмун.

Президент Верги выглядел не лучшим образом: глаза покраснели и припухли, по-видимому, от бессонницы; и без того худой, за последние дни он совсем высох и даже сгорбился.

– Приветствую вас, господа, – он жестом пригласил их садиться. – Слушаю вас.

– Господин Дильмун, – голос О-Йона звучал мягко и вкрадчиво. – Мы находимся здесь по поручению правителя Нома. Господин А-Тох просил напомнить вам, что срок ультиматума короля Гаренды истекает послезавтра. Господин А-Тох считает, что с вашей стороны было бы целесообразно все же вернуть принца отцу…

– Я не похищал принца! – Дильмун вскочил и, размахивая руками, забегал по комнате. – Поймите, вы, все, мне некого возвращать! Вергийцы непричастны к исчезновению принца, я повторяю это Гаренде каждый день! Он мне не верит, никто не верит! Но я! Не похищал! Принца!

– Ваше упорство весьма неразумно и может привести к катастрофическим последствиям, – неодобрительно произнес У-Шор.

Дильмун рухнул на диван.

– Я еще раз повторяю, что вергийцы ни в чем не виноваты, и кто это сделал, я не знаю, – он обессиленно потер лоб. – Вы тоже не хотите меня слышать, поэтому считаю бессмысленным продолжать разговор. Простите. Сейчас я пришлю сюда охранника, который проводит вас к выходу. Еще раз простите.

С этими словами Президент Верги поднялся и вышел в коридор; номийцы остались сидеть в ожидании охранника.

– А теперь объясни мне, – обратился к своему спутнику У-Шор, – для чего А-Тоху понадобился этот спектакль?

– Он не раскрывает своих замыслов, – откликнулся О-Йон. – Лично я думаю, для того, чтобы в прессе прошло сообщение о номийской миротворческой миссии.

– А как принц? – спросил У-Шор. – Еще жив?

Алан увидел, как глаза эйринцев, спрятавшихся напротив, расширились до невероятных размеров; он демонстративно зажал рукой рот, предупреждая друзей, а заодно – чтобы и самому не вскрикнуть от столь неожиданного поворота событий.