Айзек Азимов - Фантастическое путешествие II

— Не беспокойтесь. Мы не можем устроить вам ванну — для этого нет воды, но вас оботрут влажным полотенцем, и вы почувствуете себя лучше.

— ...обращаетесь со мной, как с инвалидом, — он с трудом складывал слова в предложение.

— Не валяйте дурака, а сейчас мы вас вытрем. Немного дезодоранта. Теперь комбинезон.

Моррисон безуспешно пытался расслабиться. Ему это удалось лишь тогда, когда он почувствовал на теле хлопчатобумажную ткань комбинезона.

Он заговорил:

— Я правильно развернул корабль?

— Да, — ответила Калныня, энергично кивая головой. — И в борьбе победили два эритроцита. Вы просто герой!

Моррисон хрипло попросил:

— Помогите мне подняться. — Он оперся локтями о кресло и сейчас же взмыл в воздух.

Ему помогли опуститься в кресло.

— Совсем забыл о невесомости, — прошептал он.

— Ладно, пристегните меня. Я просто посижу и приду в норму. — Он подавил головокружение и пробормотал:

— Этот костюм никуда не годится. Он должен охлаждаться, только тогда его можно использовать в подобных условиях.

— Мы знаем, — ответил Дежнев со своего места у пульта управления. — Следующий будет оснащен системой охлаждения.

— Следующий... — сердито уронил Моррисон.

— В любом случае, этот костюм позволил вам сделать то, что было нужно, — заметил Дежнев.

— Какой ценой! — воскликнул Моррисон. Он даже перешел на английский, старясь выразить свои чувства наиболее точно.

— Я понял вас, — сказал Конев. — Вы же знаете, я жил в Америке. Если вам станет от этого легче, я научу вас, как все это выразить по-русски.

— Спасибо, по-английски это звучит лучше.

Он облизал сухие губы сухим языком:

— А вот стакан воды был бы лучше всех английских и русских слов, вместе взятых. Ужасно хочу пить.

— Сейчас, — Калныня поднесла к его губам бутылку. — Глотайте медленно. Осторожно! Иначе захлебнетесь.

Моррисон с трудом оторвался от бутылки:

— У нас хватит воды?

— Вы должны восполнить потерю влаги. А нам хватит.

Моррисон отпил еще немного, потом вздохнул:

— Теперь мне намного лучше. Когда я был там, снаружи, мне в голову пришла какая-то мысль. Это было мгновенно. Как вспышка. Но я не могу вспомнить. Дайте мне подумать.

Все замолчали. Через несколько минут Моррисон вздохнул и произнес явно окрепшим голосом:

— Да, я вспомнил.

Баранова тоже вздохнула с облегчением:

— Слава богу, он не потерял память.

— Конечно, нет, — в голосе Моррисона зазвучало раздражение. — С чего вы взяли?

Конев холодно ответил:

— Потеря памяти может быть первым свидетельством повреждения мозга.

Моррисон скрипнул зубами, его губы превратились в тонкую линию:

— Вы решили, что именно это и произошло?

— Такая возможность была, — отрезал Конев. — Как в случае с Шапировым.

— Не обращай внимания, — вкрадчиво прошептала Калныня. — Этого ведь не случилось. О чем ты подумал там, снаружи? Ты ведь вспомнил? — в ее голосе звучало полуутверждение, полувопрос.

— Да, я помню. Сейчас мы движемся в направлении, противоположном току крови, так сказать, против течения. Верно?

— Да, — согласился Дежнев. — Я включил двигатели.

— Когда достигнете артериолы, вы все еще будете двигаться против течения и не сможете развернуться. А это нужно будет сделать, чтобы двигаться в заданном направлении. Значит, снова выходить наружу? Я этого делать не буду. Вы поняли? Не буду.

Калныня обняла его за плечи.

— Ш-ш-ш! Все в порядке. Это будете не вы.

— Никто не будет делать этого, дружище, — весело пропел Дежнев. — Посмотрите! Мы уже подходим к артериоле.

Моррисон поднял голову и тут же почувствовал острую боль. Должно быть, его лицо исказилось, потому что Калныня положила прохладную ладонь ему на лоб и спросила:

— Как ваша голова?

— Уже лучше, — проворчал Моррисон, отталкивая ее руку. Он обвел глазами помещение, с облегчением отметив, что видит нормально. Взглянув вперед, Моррисон обнаружил, что цилиндрический тоннель расширяется, а клетки, выстилающие его внутреннюю поверхность, уже не так четко выражены.

— Капилляр, — сказал он, — отходит от артериолы, как ветка — от ствола дерева, под определенным углом. Двигаясь вперед в пространстве этого ответвления, мы окажемся под углом к току крови. Когда мы достигнем дальней стенки сосуда, нас развернет против течения.

Дежнев хмыкнул:

— Мой старый отец любил говорить: «Иметь Воображение — гораздо хуже, чем не иметь его вообще». Посмотрите-ка сюда, малыш. Я подожду, пока мы почти выйдем в открытое пространство развилки, и включу двигатели на самую малую мощность, чтобы дать кораблю возможность очень медленно двигаться по течению. Потом он начнет выходить из капилляра совсем малость,' потом еще немного — и его подхватит течением крови в артериоле. А поскольку главный удар придется на носовую часть, нас немного развернет, потом еще — и тут я включу моторы, потому что нас уже развернет и полностью мы сможем двигаться по течению. — Он победно улыбнулся: — Здорово придумано?

— Здорово, — согласилась Баранова. — Но все это было бы невозможно без того, что сделал Альберт.

— Чистая правда, — всплеснул руками Дежнев. — Я бы представил его к ордену Ленина, если, конечно, он согласится.

Моррисон вздохнул свободней, поняв, что ему не придется снова выходить из корабля.

— Спасибо, Аркадий, — сказал он Дежневу, потом довольно застенчиво обратился к Софье:

— Знаете, я все еще хочу пить.

Она сейчас же передала ему бутылку.

— А вы уверены, что я еще не выпил свою долю? — помедлив, спросил Моррисон.

— Конечно, выпил. Но вы заслужили больше, чем лишний глоток воды. Пейте, вода легко рециркулируется. К тому же, у нас есть небольшой дополнительный запас. А знаете, вы не Совсем точно вошли в вакуумную камеру: Локоть остался снаружи, и нам пришлось сломать внутреннюю стенку и втянуть вас внутрь. В корабль попало немного плазмы, совсем небольшое количество, благодаря ее высокой плотности. Она, конечно, сразу подверглась минимизации, а сейчас рециркулируется.

— Если она была минимизирована, то воды получится всего капелька.

— Конечно, это совсем мизер, — улыбнулась Калныня. — Но поскольку это дополнительное количество воды мы получили благодаря вам, вы с полным правом можете ее выпить. Разве это не справедливо?

Моррисон рассмеялся и жадно высосал остаток воды из бутылки, очень напоминающей те, которыми пользуются астронавты. Какое-то доброе чувство пришло к нему оттого, что, наконец, смог избавиться от нетерпимости и раздражения.