Ольга Онойко - Доминирующая раса

Полковника звали дядя Гена. И никак иначе. Он настаивал. Когда я попыталась назвать его «местер Гена», меня беззлобно подняли на смех. Еще полковник настаивал на спирту травяные сборы с семи разных планет. По отзывам, чудодейственный эликсир лечил все болезни, исправлял недостатки характера и удивительно поднимал настроение. Даже Эндрис приложился и оценил.

— Андрюша! — сказал дядя Гена, аккурат в момент, когда Эндрис оценил. — Ты когда пойдешь Горынышну утешать? Ты сюда целебный настой пить прилетел?

Мастер поперхнулся. Я тоже. Хотя пила чай.

Мой браслет высветил: «Gorynyshna, вер. трансформ. Gorynychna, т. е. «дочь Горыныча». Горыныч — хтоническое чудовище славянской мифологии, гигантский рептилоид, обладатель трех голов. Подробнее см. «Змей Горыныч».

Эндрис сжал пальцами переносицу и поднялся из-за стола. Вид у него был удрученный. У меня, наверное, тоже. Гостеприимство дяди Гены было навязчиво, но мы и впрямь повели себя странно. За три недели порыв к действию утонул в ожидании.

— Янина, — вполголоса попросил Эндрис, — пожалуйста, пойдем вместе.

Дядя Гена скосил на меня глаза и пожевал губы.

Я кивнула. Бедный Эндрис… не привык, должно быть, к уральским настоям.

— Где она? — спросил мастер.

— Раньше в загоне сидела. Тут сопки рядом. Загон сволочи построили — стены в пятиэтажный дом. А я ее в третий корпус отвел. Там большой зал есть. Тепло, и крыша над головой. У нее ж детки.

Зря Эндрис встал. Его качнуло.

Меня, честно скажу, тоже.

— Как?! — выговорил мастер. — Как — отвел?

Дядя Гена удивился.

— Пришел посмотреть, чем тут сволочи занимались — обстоятельно поведал он, — смотрю — сидит, съежилась вся. А живот шаром. Я и говорю: «Чего сидишь, дурёха? Холодно? Ну, пойдём, сведу тебя в тепло». И пошли.

— Как?! — простонал Эндрис.

— Я в детстве, — с достоинством сказал полковник, — в деревне коров пас. Знаешь, как какую-нибудь дурную телёху в коровник загнать трудно? А Горынышна, поди, умнее коровы.

— Вы ее не боитесь? — поразилась я.

— Она сама нас боится, — с сожалением ответил дядя Гена. — Сволочи ее мучили. Когда жрать приносим, в угол забивается. Уж я ей говорил, не обижу, а она все равно. И лапами морду закрывает. Сил нет смотреть.

— У нее, между прочим, зубы, — хмуро сообщил Эндрис. — И хвост.

Дядя Гена неопределенно пожал плечами.

— Ну, я тоже врезать могу…

Русские — страшные люди.

— Страшные люди, — озвучил мою мысль Эндрис, когда мы шли к корпусу. — Жаль, что к началу войны они почти вымерли. А не то подавили бы врага морально. Одной положительной аурой.

Крытых переходов между корпусами не было. Ледяной воздух взбодрил Эндриса, и он пошел быстрее. Я едва успевала за его размашистыми шагами. Найти зал оказалось легко: все здание, по сути, состояло из него и обвивавших его по периметру коридоров. Мы поднялись на четвертый этаж, и Эндрис посмотрел на самку сквозь мутный плексиглас внутренних окон.

— Н-да, — сказал он, на мгновение став как две капли воды похожим на озадаченного Дитриха. Я сразу ощутила к нему симпатию. В Эндрисе наконец проснулся мастер. И меня тут же к нему потянуло. Я, наверное, чуть-чуть влюблена во всех мастеров разом.

Полюбовавшись Эндрисом, я бросила взгляд сквозь плексиглас.

Н-да.

Яиц было всего пять. Наверное, из-за насильственного оплодотворения. Обычно больше десяти. Она нюхала их и пускала слюни. Может, от чувств, может, для тепла и дезинфекции. Или и то, и другое. Она действительно выглядела совсем маленькой для своего рода. Потерянной какой-то. Мне стало ее жалко. Конечно, она очень опасна. Может стать, если загнать ее в угол. Но я теперь понимаю, почему дядя Гена преспокойно водил ее куда хотел.

— Оставайся здесь, — сказал Эндрис. — Если хочешь посмотреть.

Я кивнула.

Мне нестерпимо хотелось позвать нуктиху мыслью. Хотя бы ощутить ее фон. Спросить, как она. Как ее дети. Но все это наверняка уже сделал Эндрис. Я у него потом спрошу. И еще спрошу, как ее на самом деле зовут. Не Горынышна же.

Самка шарахнулась, когда Эндрис появился в зале. Как же она запугана… Мастер вскинул обе руки, остановился перед дверями. Она замерла, собой отгораживая его от своей маленькой кладки. Молча показала зубы. Пригнула голову.

И вот потянулась к нему, понюхала его руку, спокойно распрямила напружиненное длинное тело. Поднялась на задних лапах, глядя на Эндриса сверху. Отошла к яйцам и улеглась вокруг них.

Интересно, о чем они говорят…

Эндрис нашел меня взглядом. Помахал рукой.

Я улыбнулась ему, хотя он не мог различить моего лица за плексигласом, и пошла вниз.

— Как ее зовут? — спросила я, завидев мастера.

Он посмотрел на меня неузнающим взглядом и буркнул: «Пойдем».

Бен Джамин Янг лечил свою бедную логику чудодейственным эликсиром дяди Гены. Эндрис прикрикнул на него. Толстячок открыл рот, не донеся до него стакана, и хлопнул глазами.

— С ней все в порядке. Насколько возможно, — сказал Эндрис больше мне, чем ему. — Ей было очень плохо, но теперь лучше. Это полковнику нужно сказать спасибо. Надо же было сообразить отвести ее в тепло… Да еще суметь отвести! А вы, местер Янг, ведете себя ниже всякого достоинства. Я бы мог прийти и сказать — бежим, срочно требуется ваша помощь. И?

— И побежали бы, — отрезал Джамин, глянув исподлобья. — А то тут быкаешь… Р-раскомандовался… Я тебе не нанимался…

— Что русскому здорово, то всем остальным лучше не давать, — со вздохом сказал дядя Гена, убирая со стола бутыль. — Я-то думал, грешным делом, от моего бальзама люди добреют…

Военный гарнизон на FGR-99/9 составлял шесть человек. И они улетали на Землю с нами. Оборудование, какое было, конфисковали еще раньше. Ждали только мастера, чтобы увезти нуктиху.

Я так и не смогла добиться от Эндриса, как ее зовут. После разговора с ней он стал нервный и дёрганый. Почти все время молчал. Неужели она ему что-то рассказала? Я пыталась догадаться, что его обеспокоило. И нервничала сама.

Когда мастер немного отошел, то снова долго извинялся передо мной.

— Понимаешь, Янина, она была не одна, — сказал он устало. — Это… вообще-то секретная информация, но я думаю, что тебе можно сказать. Это новая модификация. Усовершенствованная. Исследователи только-только сели писать доклад для министерства обороны, об успешно проделанной работе. Лаборатория была на номерной планете. Засекреченная. На нее напали, разнесли до основания, девочек усыпили и увезли. Двоих. Я думал, вторая погибла. Но ее здесь не было. Все системы фиксаторов рассчитаны на одну особь.