Комарницкий Сергеевич - Всего один шаг

— Что это, господин?

— Тихо, парень, тихо. Это ночной вампуар, не к ночи будь помянут. Иди молча и старайся не шлёпать лапами.

Да, этого ещё не хватало. Ночной вампуар — самый, наверное, страшный зверь в этих лесах. Счастье ещё, что они охотятся в одиночку. Если бы эти твари имели привычку собираться в стаи, подобно хищным прыгунам… Но даже от одинокого вампуара уйти нелегко. Они плохо видят дневной свет, но тепло чуют за триста шагов, не меньше. Как гремучие змеи… Ну вот, опять. Какие «гы-ры-мы-зы»? Язык сломаешь. Я никогда не знал раньше таких слов, и такого языка не слышал. Да и невозможно, чтобы кто-либо из Разумных говорил на таком неправдоподобном языке. Откуда что берётся? Наверное, я всё-таки схожу с ума. Такое ощущение, что в голове подселился кто-то чужой…

Мы идём и идём. Хорошо, что беглецов довольно много. И очень правильно, что мы уходим врассыпную. Завтра погоне придётся здорово полазить по зарослям, чтобы поймать хотя бы пару-тройку сбежавших. И ночной вампуар тоже… Ему вполне хватит одного, второго сегодня ночью он жрать не станет. Кто именно будет его добычей, другой вопрос. Вампуары имеют отличный нюх, и, встав на след, обычно с него не сбиваются. Остаётся надеяться, что это будет не твой след.

Под ногами чавкает какая-то раздавленная живность, и ногу сразу начинает щипать. Здешние джунгли полны такими вот мелкими ядовитыми тварями, названий которых, наверное, не упомнят даже местные лесовики. В саванне с этим делом полегче, там всё решает скорость и сила. "Быстрота и натиск", как любил повторять его командир, ныне покойный…

Резкий треск раздался откуда-то сверху, ни дать ни взять железным прутом по рифлёному железу. Вот это уже совсем погано…

— Что это, господин?

— Всё, Длинношей, можешь не таиться. — мне почему-то становится спокойно и даже весело. — Это глашатай. Не знаешь?

— Нет, господин…

— Это такая маленькая зверюшка, симпатичненькая и зелёненькая. С перепончатыми смешными крылышками. Охотник из глашатая никакой, вот он и приспособился…

Новый раскат грохота-треска, железом по железу.

— Эта тварь подыскивает вампуару достойную добычу, заодно обеспечивая себя объедками. Каждый блюдёт свой интерес. Досадно, что он выбрал нас, но тут уже ничего не поделать. Давай разжигать огонь, парень.

— Огонь его отпугнёт?

— Вряд ли. Говорят, некоторые вампуары предпочитают не связываться с огнём, но большинство согласно потерпеть пару небольших ожогов ради обильного ужина. Зато огонь слепит вампуара, и может быть… Во всяком случае, это единственный шанс.

Я говорю громко, стараясь перекричать грохот и треск, доносящийся из ветвей. Глашатай старается вовсю, и вампуар, должно быть, уже спешит на зов.

— Давай, давай, у нас совсем мало времени!

Под грохот и треск мы ломаем сухостой, быстро складывая костёр. Я выдёргиваю из сандалия шнурок, срезаю сухую длинную ветку. То, что надо…

— Дай-ка мне эти вот чурочки. Ага, подходяще. Сухие…

Я уже сооружаю из шнурка и срезанной палки лучок. Обвиваю палку тетивой-шнурком, вставляю в углубление, вырезанное в чурке, конец палки, сверху прижимаю второй чуркой. Длинношей уже скоблит сухое дерево, настругивая мелких стружек.

— Умммм…муммм…

Низкий утробный звук, кажется, идёт из недр земли. Нет, теперь уже не из недр. Он уже близко.

Обрадованный глашатай старается вовсю, сообщая своему благодетелю и кормильцу месторасположение ужина. Ладно, это мы ещё увидим…

Огонь вспыхивает так неожиданно ярко, что я невольно закрываю глаза. Костёр разгорается, освещая полянку, и глашатай озадаченно замолкает. Но это уже не имеет практического значения.

— Умммм…мумммм… — потрясающий утробный рёв.

— Господин… он тут…

— Бери головню!

Парень судорожно хватает длинную горящую ветку, очевидно, воображая, что она послужит ему защитой. Не понимает, глупый, что защитой она послужит мне, подобно тому, как тепловая ракета уводит «стингер» от самолёта… Ну вот, опять. Какой сти… только не сейчас!

А из чащи уже выбирается тварь, один вид которой способен убить слабонервного. Громадная, в полроста, голова оканчивается пастью, усеянной острыми зубами. Нос со множеством щелевидных ноздрей вбирает в себя запахи. Округлое тело монстра не так велико, втрое длиннее роста взрослого Разумного, но зато покрыто прочнейшими пластинами. Эти доспехи нужны вампуару для выяснения отношений со своими сородичами, потому как других врагов у ночных вампуаров нет. Если не считать Разумных, разумеется. Под туловищем две могучие четырёхпалые лапы, увенчанные здоровенными когтями. А вот передние лапы куда тоньше, и пальцев только три. Четвёртый палец, увенчанный заершённым саблевидным когтем, отогнут назад, и страшное оружие не видно.

— Умммм…

Монстр бросается на нас, выбрасывая вперёд неожиданно длинные передние лапы с крючковатыми когтями. Бросается, впрочем, он на Длинношея, потому как тот держит в руке пылающую головню, которая слепит тепловое зрение чудовища, как и костёр. Я в этой суматохе остаюсь незамеченным, и получаю редкую возможность всадить копьё в бок зверя. Чем немедленно пользуюсь.

— Уумммм… — ощущение, будто я сижу под громадным звонящим колоколом. Я успеваю увернуться от мелькнувшей лапы с растопыренными тремя когтями, но вот четвёртый саблевидный коготь, ранее прижатый к локтю, а теперь выдвинутый, с треском выбивает у меня копьё из рук. Я ухожу от второй лапы с перекатом, пытаясь достать копьё, но зубастая пасть уже нависла надо мной…

Дальнейшее происходит мгновенно. Моя рука сама метнула кинжал, и он исчезает в пасти вампуара. Звук обрывается, и чудовище валится, как подкошенное. Я отбегаю от зверя на карачках, однако в этом уже нет необходимости. Дёрнувшись ещё раз, вампуар замирает.

— Ты… ты убил его, господин!

…

Костёр горел, шипя и потрескивая. Я поворачивал вертел с насаженными кусками мяса, стараясь, чтобы оно прожарилось равномерно со всех сторон. Глашатай в кроне дерева над головой воспитанно помалкивал, вероятно, несколько озадаченный неожиданным поворотом событий. Ну что ж поделать, если эти мелкие двуногие оказались ловчей. Теперь глашатаю придётся поужинать останками бывшего кормильца, а затем искать себе нового. Такие твари никогда не пропадут, вот что. Ни среди диких зверей, ни среди Разумных.

— Погляди, господин. Хорошо?

Покуда я разделывал добычу и жарил мясо, Длинношей занимался изготовлением снаряжения. Да, чувствуется опытная и умелая рука селянина. Удобная заплечная корзина с лямками из лыка какого-то местного дерева. Два здоровенных обрубка ствола пустотела, забитые снизу глухой деревянной пробкой, а сверху плотно пригнанной — наши фляги. И тоже не поленился лямки приделать, гляди-ка.