Денис Бурмистров - Равновесие Парето

— А у других водителей не было такого?

— Я не спрашивал, как — то не ко времени было, — покачал головой Илья. — А другие не говорили. Да и к тому времени осталось нас трое — я, Пашка Колчаков, да Юсупович, начальник парка. А потом и Пашка улетел. А потом и Юсупович с семьей.

— Ясно.

— А теперь вот и того хуже стало, — вдруг продолжил рассказ шофер. — Я их временами под окнами вижу. Иной раз в дверь скребутся, в стекло стучаться. Так осторожно, словно коготочком.

Я поежился, вспоминая, что мы на втором этаже.

— Не постоянно, но все чаще и чаще. Сплю плохо, из дома почти не выхожу, — Илья вздохнул. — И уставать, главное, быстро начал. Вот не делаю ничего, а уже с ног валюсь.

— Слушай, — вдруг вспомнилось мне. — Я сегодня тоже это… вроде как что-то такое видел, странное. По дороге, когда с кладбища шел.

— Да? — вяло удивился Илья, поднимая на меня полуоткрытые глаза. — Это, значит, военные чем-то нас тут опрыскивают… Галюцо… Глюкоци…

— Галлюциногенным?

— Точно! — Илья откинулся на спинку стула. — Надо собраться, короче, пойти их всех…

Он не договорил. Голова его откинулась, рот остался приоткрытым. Из горла донесся громкий храп.

Как я дошел до дома помню плохо. Помню, путался в ключах, ронял их из кармана. Орал что-то в темноту, грозил. В темном подъезде светил почему-то спичками, а не фонариком. Разулся, запер дверь, скинул куртку. Заставил себя снять штаны и рубашку. И практически упал на кровать, блаженно утопая в прохладе неубранной с утра подушки. Сразу же провалился в глубокий, без сновидений, сон.

Разбудил меня посреди ночи резкий звук, тревожный и требовательный. Морщась, вытирая рот рукой, я с силой заставил себя проснуться и прислушаться, раздраженно постанывая. Голова болела, в ушах стоял шум, но даже сквозь него, я разобрал, что играет музыка. Какой-то романс с жутко тянущим звуком.

Я оторвал голову от подушки и с трудом открыл глаза.

Музыка доносилась из черного провала пустой спальни.

11

Я стоял возле кровати, широко расставив ноги, чтобы не упасть. Чувство равновесия в темноте играло со мной злую шутку, раскачивая мир туда-сюда. Я закрывал глаза, но становилось только хуже, приходилось опираться рукой о холодную поверхность шкафа. В какой-то момент к горлу подкатила тошнота, но я сдержался, глубоко дыша. Липкая противная испарина покрыла лоб, шею и грудь, жутко болела голова.

Да еще и эта долбанная музыка!

— Эй! — попытался возмущенно крикнуть я, но меня так резко качнуло, что я закашлялся и отчаянно замахал руками, силясь не упасть. Не упал.

Спотыкаясь и оббивая ноги об какие-то углы, я на ощупь добрался до двери в кухню, с силой открыл ее. Дверь стукнулась ручкой о стену, резкий звук прострелил голову от уха до уха.

Нашел ладонью выключатель на стене, щелкнул. Ничего не произошло. Щелкнул еще раз. Еще. Защелкал зло, выговаривая протяжно: «Ну, давай же». Наконец вспомнил, где я и почему нет света, замычал обиженно и опять же на ощупь добрел до крана.

Господи, как же хорошо!

Холодная струя била мне в затылок, пока я стоял, упершись лбом в мойку. Но совсем скоро я перестал это ощущать — кожа онемела. Создавалось впечатление, что с водой в слив ушли боль, сухость во рту и нестерпимый шум в голове.

Черт, шум не проходил. А, это музыка. Громкая, заунывная, протяжная музыка из спальни…

Я так резко выпрямился, что ударился затылком о кран, поскользнулся и разъехался на полу, задев ногой помойное ведро.

Музыка играет в спальне?!

Я некоторое время сидел на полу, таращась в темноту и тяжело дыша вмиг пересохшим ртом. В голове все еще гулял хмель, картинка плыла, но некоторые детали реальности встали-таки на свои места. Музыка играла из пустой спальни. Точнее, не играла, а орала, вытесняя, казалось, даже воздух из спящей квартиры. Музыка была всюду, она обволакивала и сжимала, минуя стены и расстояние.

Но играла она именно из спальни. Оттуда шел самый громкий звук.

Осознав это, я попытался понять, что же мне делать дальше. Но мысли упрямо ускользали от меня, вытеснены звучащей какофонией. Единственной из них, которая то и дело всплывала откуда-то из глубин, была: «И что делать?».

Что делать? Снимать штаны и бегать! Вот что делать…

Я уставился на свои белеющие в темноте голые ноги, уходящие прямо из штанин семейных трусов куда-то в непроглядную черную даль. И глупо захихикал — я даже штаны снять не могу. Я уже без штанов!

Странно, но мне как-то стало спокойнее. Возможно, опьянение вернулось в шокированный адреналином мозг.

— Какого хрена, — мне срочно захотелось разобраться с проблемой. Вот немедленно, прямо сейчас. А самое замечательное — пропал страх.

Я не стал пытаться встать одним махом, осторожно поднялся сначала на колени, потом, держась за стенку, в полный рост. Вспомнил, где видел накануне столовые ножи, полез в сервант. Надо же, я уже относительно неплохо ориентируюсь в темной квартире!

С ножом в вытянутой перед собой руке, словно со шпагой, я двинулся обратно в комнату.

Как же громко! Но я оказался прав, играл действительно романс. Или нечто похожее на романс, но звук шел дребезжащий, как в кино от патефонов. Женский голос что-то печально вытягивал, но слов я разобрать не смог, словно пели ничего не значащий набор фраз и слогов. Резали по ушам скрипки, гулко отдавались в голове фортепьянные партии.

Что ж она все не кончается и кончается!

— Эй! Кто здесь! — заорал я, но мой голос потонул в очередном соло певицы.

Мрачный, напоминающий черный провал выкопанной могилы, проем двери в спальню приближался.

Шаг. Еще. Черт, все-таки страшно. Ох, как не вовремя затряслись коленки.

Проем был уже в метре. Казалось, еще шаг — и я воткну нож в эту осязаемую темноту, плотной занавесью преграждающую путь к свету. Но нет никакой занавеси, придется погружаться в эту бездну. А что дальше? Что я буду делать дальше?

— Выходи! Хуже будет! — вновь заорал я, напрягая связки. Блин, как же не хочется заходить в эту пустую комнату! Как же не хочется заходить ТУДА!

Внезапно я понял, что кричал в тишине — музыка прекратилась. Лишь звенело в ушах, да на кухне тихонько лилась вода из незакрытого крана.

И даже я затаил дыхание, вслушиваясь. Наконец, не выдержал:

— Кто там?

Наверху что-то с треском порвалось, над головой часто-часто протопали шаги, направляясь в сторону прихожей. Тут же в подъезде сверху загрохотало, словно кто-то дубасил кулаками в запертую дверь. Стихло. Пробежали назад. Еще раз в прихожую. Опять назад. Чем-то тренькнули по батареям. Соседи!