Эрик Рассел - Течение Алкиона. Антология британской фантастики

Рейвен не ответил, даже не повернул головы. Он продолжал хлопотать возле Чарлза, делая ему массаж сердца.

— Ладно, довольно. Со мной такие фокусы не проходят! — Торстерн произносил слова, словно гвозди вколачивал. — Эти детские трюки не смогут обмануть даже дурака. Я даже считаю это оскорблением для моего интеллекта. Ну а если приступ у толстяка настоящий, то я получу огромное удовольствие, наблюдая, как он умирает. Кто я такой, чтобы мешать провидению?

— Очень хорошо, что вы это сказали, — Рейвен даже не счел нужным повернуться к Торстерну. Дэвид был абсолютно безразличен к возможным действиям хозяина замка. — Люди вроде нас часто чувствуют своеобразный комплекс неполноценности по этическим причинам. Иногда мы теряем уйму времени на то, чтобы убедить других не заставлять нас совершать определенные поступки, которые должны быть совершены. Мы всегда стремимся максимальна отодвинуть неизбежное. Это наша слабость. Там, где мы изводим себя сомнениями, для менее совестливых людей, вроде вас, нет проблем.

— Спасибо за комплимент, — ответил Торстерн.

— Поэтому для нас является большим облегчением, когда предполагаемые жертвы сами прокладывают нам дорогу, произнося фразы вроде той, которую вы недавно изрекли, — добавил Рейвен.

Почувствовав, что настал нужный момент, он повернулся вполоборота и в упор посмотрел на Торстерна своим сияющим серебристым светом взглядом.

— Прощай, Эммануил! Возможно, когда-нибудь мы вновь встретимся!

Торстерн не ответил. Он просто был неспособен это сделать. Его лицо, до этого агрессивное и властное, содрогалось от невыносимой боли. Глаза вылезли из орбит и бессмысленно двигались. Рот открывался и закрывался, словно у рыбы, выброшенной на берег, но без единого звука. По лбу струился обильный пот. Он был похож на человека, которого изнутри какая-то невидимая сила просто раздирала на части.

Заботливо поддерживая распростертое в кресле безвольное тело, Рейвен бесстрастно наблюдал за всем происходящим. С перекошенным лицом Торстерн рухнул на стол перед экраном. Затем на экране показалась рука, судорожно цепляющаяся за край стола. Вновь показалось лицо, которое содрогалось так, что страшно было смотреть. Все это произошло в течение каких-то двадцати секунд.

Затем странный физиономический феномен так же неожиданно прошел, как и возник. Лицевые мышцы расслабились, вновь появилось прежнее выражение, хотя глаза обрели странный блеск, которого раньше не было. Голос стал бесстрастным, спокойным и властным. Это был голос Торстерна, но с какой-то не присущей ему тональностью. Возникало ощущение, что голосовые связки, горло и рот Торстерна использовались кем-то другим. Он был похож на куклу чревовещателя. Торстерн заговорил в микрофон, спрятанный слева от экрана.

— Жесмонд! Мои посетители собираются уходить. Позаботься о том, чтобы им никто не помешал.

Кукла с обличьем Торстерна наклонилась вперед и нажала какую-то кнопку. Замки моментально открылись. Это был последний момент его существования, так как сразу же лицо вновь исказилось, рот открылся, тело затряслось и безжизненно рухнуло. Послышался отдаленный грохот падающего тела.

— Мы должны поторопиться, Дэвид. Я полагал, что он в моих руках, но этот дьявол…

— Да знаю, знаю. Я видел его лицо. Это новое лицо. Пошли!

Подбежав к двери, Рейвен открыл ее и протолкнул Чарлза вперед. Все в комнате осталось по-прежнему, только экран был пуст, хотя и освещен. Закрыв за собой дверь, они пошли по коридору. Впереди никого не было.

— Проклятый дьявол! — все повторял Чарлз, ковыляя следом и задыхаясь от быстрой ходьбы.

— Замолчи. Оставь это, у нас еще будет время поговорить.

Они проскочили дверной проем со светящимся лучом, который не включил сигнал тревоги, и окунулись в заполнивший двор туман. Целая волна мыслей докатилась до них, добавив энергии ногам.

«…А затем балерина приблизилась ко мне словно дрессированная кобра… Рейвен умер. Это я тебе говорю. У него не могло быть… Необходимо было иметь кого-нибудь получше, чем „пиротехники“, чтобы поджечь болото… Он уже поднял руку, чтобы включить газовую систему, как они каким-то образом овладели его сознанием… Они говорят, что пару лет назад послали одноместный экспериментальный аппарат на Юпитер, но мне кажется, что это всего лишь обычные земные сплетни, так как… Они должны быть многоплановыми мутантами, хотя и говорят, что таковых нет во всей Вселенной. И если так будет… С другой стороны горной гряды находится шахта по добыче твердого серебра. Ты даже не представляешь. Этот тип обогащается… Они не должны далеко уйти. Включите тревогу, идиоты!.. Случилось так, что этот марсианский левитатор принялся ходить по потолку. Из его кармана выпала фотография и упала прямо на грудь женщине. Та не стала разбираться… Не подошли еще к воротам. Включите сирену… стреляйте и убейте… Я должен был пойти с туза. Вот те и на! А что это за гул голосов!.. Меня не интересует, кто они и на что способны. Несомненно, они смертны, как любой нормальный человек…»

Жесмонд, тупой как всегда, ожидал их возле ворот. Плохая видимость помешала ему разглядеть их, пока они не подошли вплотную. Увидев их, он округлил глаза:

— Вы?! Но как вам удалось войти?!

— А это тебя касается? Подчиняйся приказу и открывай ворота, — Рейвен сделал быстрый жест в направлении металлической ограды.

— Хорошо, хорошо! Только не злитесь! — Бормоча что-то про себя, Жесмонд начал возиться со сложным замком. События этой ночи сделали его еще большим тюфяком.

— Быстрее… У нас мало времени.

— Ну и что? — Он остановился и с раздражением посмотрел на них. — В конце концов, кто отвечает здесь за службу? Вы или я?

— Я! — ответил Рейвен и нанес сильнейший удар Жесмонду прямо в нос. — Извини, друг.

Удар был такой силы, что охранник рухнул как подкошенный. Из ноздрей вырывались булькающие звуки, глаза были закрыты, а мысли витали среди звезд.

Быстро справившись с замком, Рейвен открыл его, распахнул ворота настежь и сказал Чарлзу:

— Ты уже натворил достаточно. — Пришло время вернуться домой.

— А мне так не кажется! — Чарлз понимающе посмотрел на Дэвида. — Открытые ворота — всего лишь ложный след, в противном случае тебе бы не удалось совладать с этой шумной штуковиной. Ты вернешься назад, и я пойду с тобой, — и с детским восторгом на лице он направился внутрь двора.

В этот момент завыли сирены, расположенные на башенках из черного базальта. Звук становился все громче и громче, переходя в такой вой, который буквально раздирал барабанные перепонки и отдавался эхом далеко в окрестных горах.