Андрей Плеханов - Царь муравьев

В голосе ее сквозил неподдельный страх. Страх за меня.

– Когда я тебя увижу? – спросил я, стараясь держать спокойный тон.

– Я тебя найду.

– Когда?

– Найду. Держись, милый, пожалуйста!

Связь оборвалась.

Ноги мои стали ватными. Вот оно, понеслось… Времени раскисать не было, я выбрался из ординаторской и пошел по коридору, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

Куда спрятать телефон? В сейф в кабинете заведующего? Там будут рыться в первую очередь. Засунуть в какой-нибудь из медицинских аппаратов? Займет много времени отвинчивать панели, да и ненадежно это. В туалете, прикрепить за сливным бачком? Очень смешно…

Ничего путного в голову мне так и не пришло. Я увидел группу людей в темных костюмах, двигающихся вдали по коридору, и немедленно свернул в изолятор – тот самый, в котором случилось наше первое с Женькой свидание. Теперь изолятор занимал тяжелый больной по фамилии Минкус, по имени-отчеству Марк Израилевич, диабетик весом в полтора центнера, довольно известный в городе деятель культуры – к сожалению, очень старый и потому не слишком богатый, несмотря на свое отчество. Пациент лежал на кровати без сознания, подключенный к ИВЛ[4], капельнице, системе мониторинга и прочим приспособлениям, не дающим ему естественным образом отойти к праотцам. Отяжелел он этой ночью, через день после операции на желудке, самое место ему было в реанимации, и именно туда он и должен был перекочевать сразу после утреннего обхода, просто я еще не успел написать переводной эпикриз. Рядом с Минкусом, как и положено, дежурила медсестра.

– Валя, – сказал я ей, – иди быстренько принеси мне шапочку, в ординаторской забыл.

И в самом деле забыл, а без шапки хирургам вроде как не положено. Валя выпорхнула из бокса, и я тут же сунул телефон под матрас. В надежде, что эта глыба человеческая его не раздавит.

Далее я немедленно покинул изолятор. Валя спешила мне навстречу, я взял у нее шапочку, сказал, что зайду попозже, и направился в ординаторскую. Там меня уже ждали.

Почему не вызвали к главному, как в прошлый раз? Решили брать на месте, тепленьким?

Их было трое, они встали и пошли мне навстречу. Я знал всех троих.

Первые двое – Валяев и Чемоданов, хмуро-деловитые, с укором в глазах – что же ты, мол, вытворяешь, Бешенцев, мы же тебя добром просили. Третий, высокий и худой, с редкими светлыми волосами, сероглазый, чуть старше меня, улыбался так радостно, словно соскучился по мне как по старому другу и не видел сто лет. А ведь виделись мы совсем недавно – он был одним из тех, кто сидел рядом с мэром, когда меня уговаривали стать доверенным лицом.

– Здравствуйте, Дмитрий Андреевич! – сказал он хорошо поставленным баритоном и протянул мне руку – длиннопалую, бледную, но крепкую. – Возможно, вы меня помните. Зовут меня Степан Викторович Мозжухин.

Ага, вот он, главный гестаповец, к тому же из команды мэра. Что ж, все сходится. Будет бурить мне мозги, насиловать словами. Держись, Дима.

– Приятно познакомиться, – сказал я и пожал его руку.

– Вы не против, если мы найдем отдельное место для… э… небольшой беседы?

– Нисколько. Что-то случилось?

– Сейчас узнаете.

– Кабинет заведующего вас устроит?

– Курить там можно?

– Сам я не курю, но вы можете покурить, открою окно.

– Отлично! Пройдемте.

И впрямь отличное слово – «пройдемте». Сразу настраивает на нужный лад.

В кабинет зашли только Мозжухин и Валяев. Чемоданов остался снаружи – видимо, чтобы контролировать путь моего возможного бегства. Я решил, что Мозжухин, как и положено допрашивающему, устроится за письменным столом, но он показал на это место мне – садитесь, доктор. Сам Степан Викторович довольно вальяжно опустился в кресло напротив, закинул ногу на ногу и закурил «Мальборо». Валяев придвинул стул и сел сбоку, тяжело приземлился крепким милицейским задом.

Я открыл фрамугу и занял положенное мне место.

– Ну? – спросил Валяев. – Чего скажете?

– Извините, по какому поводу? – вежливо поинтересовался я.

– По поводу Нештаковой.

– Кто такая Нештакова?

– Нештакова Евгения Павловна. Возможно, она называла себя как-то по-другому.

Ага, вот значит какая настоящая фамилия у Женьки. Буду знать.

– Это кто? – снова переспросил я, невинно хлопая глазами.

– Женщина, которая живет с вами в одной квартире. Что вы о ней скажете?

– Она хорошая девочка, – сказал я. – Очень хорошая. Почему вы ей интересуетесь, позвольте узнать?

– Да потому что она подлиза, – без обиняков заявил Валяев. – Подлиза она, фрагрант. Думаю, теперь вы уже знаете, Дмитрий Андреевич, кто такие подлизы.

– Ну так, приблизительно… – я махнул рукой, отгоняя дым Мозжухина – поганец смолил мне прямо в лицо. – А вы охотитесь на подлиз, да? Вы ведь чистильщики?

– Тамбовский волк на них охотится, – проворчал Валяев. – Представляю, что она вам про нас наболтала. Сколько раз говорил шефу: надо снять секретность с фрагрантов, написать в прессе открыто, что они из себя представляют. Пусть все знают, кто такие подлизы на самом деле. А то порочат почем зря честное лицо правоохранительных органов, рассказывают про нас всякие ужасы. Так нет, нельзя, не положено. Видите ли, фрагранты – неполноценные люди, и мы не должны нарушать их анонимность, потому что они постр адают от негативно настроенного общества. Как, типа, с людьми больными СПИДом. Демократия, блин…

– Если подлизы – всего лишь больные, то почему вы уделяете им такое пристальное внимание? Может, их просто лечить надо?

– Жулики они, а не больные. Вы лучше скажите, Дмитрий Андреевич, почему вы нам не сообщили, когда Нештакова поступила в больницу? Вы же бумагу соответствующую подписали. С соответствующей, так сказать, мерой ответственности.

– А как я мог узнать, что она подлиза?

– Вы отлично знаете как: по запаху.

– Я не чую запахов. У меня была травма мозга, перебиты обонятельные нервы. Могу предоставить документы.

– Ладно, поверим. Тогда почему вы увезли Нештакову домой?

– Она понравилась мне, а я – ей. Мы стали жить вместе. Что в этом особенного?

– Да уж… – Валяев развязно усмехнулся. – Ничего в этом особенного нет. Чтобы подлиза не охмурила за пять минут того, кого ей надо – не бывает такого. Даже я один раз попался, когда не знал еще, кто такие фрагранты. На такие бабки тогда меня девчонка развела… Умеют они, суки.

– Не надо, Валентиныч, – перебил его Мозжухин. – Давай по делу.

– А по делу, значит, будет так: вы, гражданин Бешенцев, грубо нарушили свои юридические обязательства, поэтому вам придется проехать в отдел и там мы снимем с вас показания.