Джек Вэнс - Звездный король. (Сборник)

/Из телевизионного обращения Мадиана Карбьюка Сотого, достигшего сотой стадии Институции, произнесенного им в 1502 году 2 сентября на планете Мицар VI/

Вопрос, который часто задают членам Институции: Имеются ли среди ваших членов Звездные Короли?

Обычный ответ: Мы искренне надеемся, что нет!

Девиз Институции: Малое знание — вещь опасная. Большое количество знаний — несчастье!

Правда, завистники перефразировали это так: «Да будет благословенно чье-нибудь невежество!»

Паллис Атроуд жила вместе с двумя другими девушками в жилой башне на берегу моря к югу от Ремо. Поджидая в вестибюле, пока она поднялась, чтобы сменить платье и подцветить кожу, Герсен вышел на балкон, выходящий к океану, и облокотился на поручень. Огромный сверкающий Ригель опустился низко над океаном, высветив размытую дорожку от берега к горизонту. Впереди, в гавани, образованной двумя пирсами, стояли сотни различных лодок: яхты, парусные катамараны, субмарины со стеклянными корпусами, реактивные аквапланы, на которых можно было мчаться над волнами с бешеной скоростью.

Настроение, охватившее Герсена, было сложным и непонятным даже ему самому. Здесь было и вызывающее участие к самому себе в предвкушении вечера с красивой девушкой — ощущение, которое было неведомо ему в течение многих лет. Здесь была и грусть при виде заката, а закат был действительно красив: небо окрасилось в лилово-розовый цвет, на фоне которого плыли темно-оранжевые облака, окаймленные тонким ярко-красным контуром. И не сама красота вечера вызывала грусть, размышлял Герсен, а спокойный, безмятежный свет и его угасание. И здесь же была еще одна грусть — в чем-то схожая, охватившая Герсена при виде жизнерадостной толпы.

Все были изящны и беззаботны, им были неведомы тяжелый труд, страдания и ужасы отдаленных планет. Герсен завидовал их отрешенности, их умению вести себя в обществе. И все же поменялся бы он местом с любым из них? Вряд ли.

К нему подошла Паллис Атроуд, встала рядом. Она покрасилась в мягкий оливково-зеленый цвет с нежным золотистым налетом. Услышав неуклюжие комплименты Герсена, она рассмеялась.

— Я чувствую себя припортовой крысой, — сказал Герсен. — Мне следовало бы сменить платье.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — ответила его спутница.

— Это не имеет никакого значения. Что мы будем делать, а?

— Жду ваших предложении.

— Очень хорошо. Давайте отправимся в Авенту и сядем на бульваре, где все любят прогуливаться. Меня никогда не утомляет зрелище проходящих мимо людей. А там уж мы придумаем, что делать дальше.

Герсен согласился.

Они сели в глайдер и отправились на север. Паллис с неподдельной искренностью болтала о себе, о своей работе, о своих мнениях, планах и надеждах. Она была, как узнал Герсен, уроженкой острова Синхай, на планете Ис. Ее состоятельные родители владели единственным холодильным складом на полуострове Лантанго; когда они устранились от дел и переехали на Пальмовые острова, ее старший брат принял на себя руководство холодильником и родительский дом. Второй по старшинству брат хотел жениться на ней — такая форма брачного союза поощрялась на Исе, первая колония на которой была основана группой Реформаторов-Рационалистов. Он был дюжим, краснолицым, высокомерным и единственное, что умел, — это водить рефрижератор, а такая перспектива вовсе не захватывала воображения Паллис...

Здесь девушка заколебалась, и ее оживление несколько уменьшилось, она переменила тему разговора. Герсену оставалось только догадываться о драматических и бесчисленных обвинениях, имевших место. В Авенте Паллис прожила уже два года и, хотя иногда скучила по дому, чувствовала себя счастливой и уверенной. Прежде Герсен не сталкивался с такой безыскусностью и был очарован болтовней собеседницы.

Они поставили глайдер на стоянку и вышли на эспланаду. Пройдя немного, они заняли столик перед одним из бесчисленных кафе и стали наблюдать за проходящими мима толпами. Вокруг простирался темный океан, небо было серо-оливкового цвета, только небольшое лимонное зарево указывало на место, где зашел за горизонт гигантский диск Ригеля. Вечер окутывал их теплом, вокруг медленно прогуливались люди со всех концов Ойкумены. Официант принес бокалы с пуншем. По мере того как Герсен потягивал этот восхитительный напиток, он ощущал, как уменьшается владевшее им напряженна Некоторое время они сидели молча, затем Паллис внезапно повернулась к нему лицом.

— Вы такой молчаливый, такой настороженный. Это из за того, что вы из дальних миров?

Вопрос застал Герсена врасплох. В конце концов он грустно рассмеялся.

— Я надеялся, что вы сочтете меня таким же беззаботным и обходительным, как и все остальные.

— Вот сказанули, — поддразнила его Паллис. — Сейчас никто не похож друг на друга.

— Разве? — отозвался Герсен. — Я полагаю, что понятие различия относительно, зависит оттого, насколько люди близки к чему-либо.

— Даже бактерии имеют свою индивидуальность, если к ним внимательно присмотреться.

— Значит, я сейчас что-то вроде бактерии?

— А я — другая бактерия и, наверное, наскучила вам...

— Нет, нет! Конечно же, нет! Мне здесь так нравится!

— Мне тоже — очень.

— В этом даже есть что-то расслабляющее.

Паллис учуяла в этом какой-то комплимент.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я не могу себе позволить роскошь предаваться чувствам, даже если бы мне нравилось это.

— Вы очень уж рассудительны, хотя и молоды.

— Я уже, увы, больше не молод.

Она весело махнула рукой.

— Но вы признаете, что слишком рассудительны?

— Конечно! Но будьте осторожны, не подталкивайте меня слишком близко к обрыву.

— Каждой женщине хочется думать о себе как о соблазнительнице.

На этот раз Герсен ничего не ответил и лишь внимательно посмотрел на Паллис.

— Все, кого я знаю, отказываются прекращать болтовню, и мне приходится выслушивать целые потоки чепухи. Я уверена, что вы знаете много интересного, но не хотите мне об этом рассказать.

Герсен улыбнулся.

— Это, возможно, не так уж интересно, как вы думаете.

— И все же я хотела бы сама проверить. Расскажите мне о других планетах! Правда, что жизнь там опасна?

— Бывает, что — да, а бывает — и нет. Все зависит оттого, кого вы встретите и когда.

— Но, вероятно, вам не очень хочется, чтобы я спросила — чем вы занимаетесь? Вы — не пират и не работорговец, это я сразу поняла. Но кто же вы?

— Вы правы, я, кажется, не похож ни на того, ни на другого.