Сергей Лукьяненко - Спектр

Никто в баре не обращал внимания на разыгравшуюся сцену. Старательно не обращал. Американцы в этом плане – очень деликатные люди. В Европе, конечно, тоже уважают чужую «прайвеси»… Мартин вспомнил, как однажды, вблизи Барселоны, в самый разгар душной и жаркой сиесты он потягивал коктейль в кондиционированной прохладе вокзала. Ожидал электричку – такую же удобную, кондиционированную, с чистыми сиденьями и классической музыкой через громкоговорители. В этот момент в маленький зал ожидания вошла девушка – явно туристка, непривычная к испанскому климату. Сделала пару шагов – и, закатив глаза, плавно осела на пол.

В России это сразу бы вызвало у людей нездоровое любопытство! А в цивилизованной Европе все вели себя крайне вежливо, аккуратно обходили девушку, перегородившую проход, улыбались, едва ли не извинялись за беспокойство. Мартин по досадным свойствам русского характера право девушки полежать на бетоне не уважил, вытряхнул из коктейля кубики льда, растёр девушке виски и затылок, уложил поудобнее, пристроив голову на колени, нахамил кассиру, которому из окошечка вовсе не было видно причины переполоха… Звали девушку Эдда, приехала она из Германии и через пару дней призналась, что, открыв глаза, первым делом хотела позвать полицию. Ну ничего, всё обошлось, голос у неё после солнечного удара окреп не сразу.

Так что Мартин какое-то время обдумывал совсем уж нехороший поступок – незаметно ткнуть Ирину в одну маленькую точку, а когда она потеряет сознание – дотащить до Станции. Увы, даже если бы все вокруг, включая лысого ковбоя, на миг потеряли зрение – толку бы не вышло. Ключники предоставляли проход строго индивидуально. Вроде бы они пропускали совсем уж маленьких детей с родителями, но Ирина никак не походила на маленькую девочку, не способную рассказать историю. Да и Мартин на роль её папы всё-таки не годился.

– Мало тебя пороли, – не удержался он.

Ира искоса посмотрела на него и улыбнулась:

– Ага. Совсем не пороли. Не злись, сыщик. Бери своё письмо и дуй на Землю. Папочка тебе денежек отсыплет.

Она стала аккуратно складывать листок, потом рыться в поисках конверта – не хотела, похоже, чтобы Мартин прочёл тот десяток строк, что лёг на бумагу. От досады Мартин снова уставился в окно.

Светили фонари. Роились вокруг – совсем как на Земле – какие-то мошки. По деревянной мостовой приближались к салуну ещё несколько посетителей…

Мартин насторожился.

Нехорошо они шли. Так не идут в бар за порцией виски.

Мартин покосился на карабин, который прислонил к стене рядом со столиком, потом снова перевёл взгляд на идущих.

Четверо.

Один – средних лет, румяный, толстый, коротко стриженный, с щёточкой усов над губой. Другой – смуглый, вроде бы не старый, но с явной сединой в тёмных волосах. Третий – аккуратно выбрит, с собранными на затылке в хвост длинными волосами. Четвёртый – самый пожилой, высокий, чуть сутулый, с бородкой и баками.

Странная группа.

И Мартину очень не понравилось, что у каждого в руках было оружие.

– У вас в городе перестрелки бывали? – спросил он лысого ковбоя.

Ковбой покачал головой.

– Похоже, будут, – кивая на окно, сказал Мартин. Его собеседник повернул голову – и будто оцепенел.

Четвёрка тоже остановилась. Седенький небрежно поднял двуствольный обрез, нацелил поверх крыши салуна. Мартин как заворожённый смотрел.

Грохнул выстрел.

Несколько секунд будто бы ничего не происходило. Всё так же шелестел в углу бара телевизор, показывая старые бейсбольные матчи, гремели кружки и сливались в ровный гул голоса. Потом звуки стали утихать – плавно, спокойно. Последним умолк телевизор – бармен дотянулся до пульта и поставил паузу.

В этой тишине и раздвинулись двери салуна. Рано поседевший мужчина не вошёл, лишь развёл двери руками, заглядывая внутрь. И сказал:

– С наилучшими бестами и регардами, господа! Просим прощения, нам нужен один человек, скрывающийся внутри. Пусть он выйдет, и всё будет хорошо.

Никто не произнёс ни слова. Мартин поглядывал на карабин. Пожалуй, он успеет, налётчик держал обрез ловко, но расслабленно, будто не ожидая сопротивления…

– Кто вы такие? – возмущённо воскликнул бармен.

Молодой человек покачал головой:

– Это никого не касается. Мы лишь выполняем свой долг. Будем ждать три минуты, – он улыбнулся, – а потом войдём.

Двери замотались на петлях, молодой человек отступил назад. Сквозь стекло Мартин видел, что четвёрка расположилась метрах в пяти-шести напротив двери, словно совершенно уверившись, что жертва к ним выйдет.

– Ирина, вы знаете этих людей? – спросил Мартин. Почему-то он был уверен – пришли за ней. Но Ирочка лишь испуганно замотала головой.

– Спокойно, господа, спокойно, я звоню шерифу! – доставая телефон, закричал бармен, будто посетители салуна уже впали в панику. Но все сидели тихо, лишь растерянно переглядывались. Никто, похоже, не собирался затевать классическую сцену из вестернов под названием «перестрелка в салуне». Здесь было, на беглый взгляд, человек двадцать вооружённых мужиков – да ещё десяток индейцев и молчаливый суровый геддар с неизменным мечом за спиной, но к оружию никто не тянулся.

– Выкурить нас отсюда будет сложно, – сказал Мартин, проверяя карабин. В общем-то можно было попробовать снять одного из визитёров прямо через окно.

– Не надо стрелять, – сказал лысый ковбой. Залпом допил свой стакан, покачиваясь, поднялся. – Это вас не касается… совершенно…

Тем временем бармен положил трубку – похоже, он едва успел набрать номер шерифа, как ему что-то объяснили, даже без вопросов. Житель херсонщины обвёл посетителей растерянным взглядом и сообщил:

– Господа… это охотники за наградой. У них и впрямь есть ордер… а кого они ищут?

– Меня, – шатнувшись, сообщил маленький ковбой. – Прошу прощения, я уже иду.

Мартин успел поймать его за руку и спросил, повинуясь внезапному импульсу:

– Вы уверены? Я мог бы…

Ковбой покачал головой:

– Нет, это только наша проблема. Но спасибо за предложение… Ирочка…

Девушке он церемонно поцеловал руку, после чего двинулся к стойке. Попросил:

– Смешай-ка мне что-нибудь по-быстрому, но чтобы крепко было!

Бармен сглотнул, явно собираясь возразить. Ковбой и впрямь плоховато держался на ногах. Но спорить всё же не стал, видимо, решил, что последнее желание приговорённого надо уважать. Спросил:

– «Ватерлиния» пойдёт?

Ковбой досадливо махнул рукой: валяй… Бармен и впрямь не мешкал. Плеснул полстакана густого вишнёвого нектара, а сверху – столько же водки «Столичная». Ковбой выпил залпом, достал бумажник, небрежно бросил на стойку и двинулся к дверям.