Бесконечная война - Холдеман Джо
Дверь тут же открылась. Мама постарела, но внешне почти не изменилась, только больше стало морщин и волосы были совсем седые. Мы посмотрели друг на друга и обнялись и мне стало удивительно хорошо, что я так рад снова ее видеть.
Она взяла у меня шапку и проводила в гостиную номера, и тут я встал на пороге, как вкопанный: там стоял мой отец, он улыбался, но лицо серьезное, в руке - неизменная трубка. На мгновение я послал проклятье армейским растяпам, неправильно меня информировавшим, но тут же понял, что это не мог быть мой отец, что таким я видел его еще в детстве.
- Майкл? Это ты, Майк?
Он засмеялся.
- А кто же еще, Уилли?
Это был мой младший брат, теперь уже солидный мужчина среднего возраста. Последний раз я видел его в 1993 году, когда я закончил колледж. Ему было тогда шестнадцать, через два года он был уже на Луне в составе программы ИСООН.
- Ну, как Луна, надоела? - спросил я, пожимая руку брату.
- Э? Нет-нет, Уилли, я теперь каждый год на месяц-другой возвращаюсь на "большую землю". Теперь не то, что раньше. - Когда его завербовали, человек получал право только одного проезда назад - в случае, если рассчитывал на это; топливо стоило слишком дорого для ежегодных отпусков.
Мы все трое уселись вокруг мраморного кофейного столика, и мама предложила мне сигарету.
- Все так переменилось, - сказал я, прежде чем они смогли спросить что-нибудь про войну. - Расскажите мне, как вы живете, расскажите обо всем.
Брат замахал руками и рассмеялся:
- Однако, длинная будет история. У тебя как, пара недель в запасе имеется? - Он явно еще не решил, какого тона придерживаться со мной. Что я ему, племянник или как? Во всяком случае, я уже не старший брат.
- Майкла можешь не спрашивать, по крайней мере, - сказала мама. - Все селениты разбираются в жизни на Земле не больше, чем девственницы в поцелуях и прочем.
- Ну, мама...
- Огромный энтузиазм и никакого опыта.
Я закурил сигарету, у нее был странный сладкий привкус, и глубоко затянулся.
- Луняне каждый год по пять недель проводят на Земле. Половину времени они тратят на советы, как земляне должны вести дела.
- Возможно. Но остальную половину времени мы просто наблюдаем. Объективно.
- Ага, вот и любимое словечко нашего Майкла - "объективно", - мама откинулась на спинку кресла и улыбнулась.
- Мам, ты же сама понимаешь... Черт, оставим. Уильям сам разберется, у него еще жизнь впереди. - Он выпустил облачко дыма, я заметил, что он курит не затягиваясь. - Расскажи нам лучше о войне. Я слышал, ты был в настоящем бою с тельцианами. Лицом к лицу.
- Да, было. Ничего особенного.
- Ага. Я слышал, они трусы, - сказал Майкл.
- Да я бы не сказал... так. - Я потряс головой, собирая мысли. Марихуана нагоняла на меня сон. - Похоже, они просто не понимали, в чем дело. - Это было как в тире - они выстроились в линию, мы их подстреливали.
- Как же это? - сказала Ма. - А передавали, что у вас убито девятнадцать человек.
- Девятнадцать человек убито? Это неправда.
- Я не помню сейчас точно.
- Мы действительно потеряли девятнадцать человек, но только четверо были убиты. Это еще в самом начале боя, пока мы не разобрались в подробностях; дальше удалось обойтись без лишних сложностей. Из оставшихся пятнадцати одного ранило нашим же выстрелом. Он потерял руку, но остался в живых. Остальные... сошли с ума.
- Как... особое оружие тельциан? - спросил Майкл.
- Да не при чем тут тельциане! Наше подсознание подвергли кондиционированию, как только сержант произнесет ключевую фразу. Когда люди пришли потом в себя, они не смогли вынести воспоминаний. Как они крошили тельциан. - Я потряс головой. Наркотик что-то сильно стал на меня действовать.
- Слушайте, я ужасно извиняюсь, - с некоторым трудом я поднялся на ноги. - Я уже почти двадцать...
- Ну, конечно же, Уильям. - Мама взяла меня под локоть и провела в спальню, пообещав разбудить вовремя, чтобы мы успели на вечернее празднество. Кровать была чересчур удобной, но я мог бы заснуть даже прислонившись к обхватистому дереву.
Усталость плюс "трава" и множество впечатлений, в результате маме пришлось брызгать мне в лицо холодной водой, иначе просыпаться я не хотел. Потом мы подошли к стенному шкафу и она выбрала для меня подходящую для официального приема обмундировку. Я предпочел кирпично-красное одеяние серо-голубое показалось мне несколько франтоватым - принял душ и побрился. От косметики я отказался. (Майк уже накрасился и предлагал мне свою помощь), вооружился листком с инструкцией, как найти здание Генеральной Ассамблеи и отправился в путь.
Я дважды терял направление, но, к счастью, у них на каждом перекрестке коридоров имелись миниатюрные компьютеры, дававшие указания для потерявшихся на четырнадцати языках.
Мужская мода, как я заметил, явно начала обращаться к прошлому. От талии и выше все еще было не так плохо - облегающая блуза с высоким воротником и небольшая шапочка, но ниже шел широкий, сверкающий и совершенно бесполезный пояс, на котором болтался украшенный драгоценными камнями кинжал, пригодный разве что для распечатки конвертов, потом панталоны, ниспадавшие широкими складками и заправленные в сияющие сапоги из пластика, на высоком каблуке и доходящие до колен. Добавьте шляпу с пышным пером, и Шекспир с дорогой душой взял бы вас статистом в свой "Глобус".
Женщинам было легче. Я встретил Мэригей у входа в холл Генеральной Ассамблеи.
- Уильямс, мне кажется, что на мне совсем ничего нет.
- Смотрится неплохо, впрочем. Ничего не поделаешь, мода... есть мода. - Большинство молодых женщин, встретившихся мне на пути к Ассамблее, были одеты аналогичным образом: нечто очень похожее на обыкновенную сорочку с обширными прямоугольными вырезами по бокам. Вырезы начались у подмышек, а заканчивались там, где у вас сам собой вырывался возглас "Гм!". Наряд требовал от хозяйки большой сдержанности в движениях и не меньшей веры в силу статического электричества.
- Ты уже видел зал? - спросила Мэригей и взяла меня под руку. Пойдем, конкистадор.
Мы прошли сквозь полуавтоматические двери, и я тут же остановился, пораженный. Холл был таким огромным, что можно было подумать, что находишься где-то снаружи.
