Аластер Рейнольдс - Звездный лед
– Ушел, – сообщил он.
– Ушел? – спросила Белла.
– Связи нет. Не могу достучаться.
– Но ты еще далеко от предела чувствительности по радиосвязи, – заметила Хинкс. – Падение амплитуды приема было?
– Ничего. Просто вдруг исчез. Вот я смотрю на «Хохлатый пингвин» и вижу Янус за ним. Секунда – и меня с роботом нет.
– Будто обрезали нити у марионетки, – вставила Белла.
– Нет, – поправил ее Дженс вежливо, но твердо, – чувствовалось оно совсем не так. Переход ощущался… хоть и всего на мгновение. – Флеттерик, обычно формулировавший мысли очень четко и ясно, замялся, подыскивая слова. – Будто нити натянули до предела и они лопнули. Но их не перерезали. Ни в коем случае.
Хинкс опустилась на колени рядом с кушеткой.
– Как забавно, – проговорила она, скребя пальцем график на экране своего флекси. – Посмотри-ка на доплеровский сдвиг по своей телеметрии.
Флеттерик снял тяжелую операторскую аппаратуру. Рукой в перчатке взял у коллеги флекси.
– Должен быть плоским.
– Он и был, когда топливо кончилось. Вышел на насыщение. А потом глюк.
– Покажите, – приказала Белла.
Флаер ускорялся, удаляясь от «Хохлатого пингвина», пока его ядерному движку хватало топлива. Скорость увеличивалась, частота радиосигналов от флаера сдвигалась в красную сторону. Когда топливо кончилось, частота перестала сдвигаться, сделалась постоянной и должна была оставаться такой до того времени, как флаер выйдет из зоны приема. Все просто, понятно и логично.
И неверно.
За последние шесть секунд до потери контакта с роботом частота опять сдвинулась, причем резко – гораздо резче, чем за час разгона.
Всего с шестью секундами данных точно ускорение не оценишь, но, как прикинула Белла, кривизна сдвига была где-то в пять раз больше, чем на разгонной стадии. А это значило, что робота потащило с ускорением в пять g.
– Невозможно, – только и выдохнула она, качая растерянно головой. – Ошибка. Данные прочитались неверно.
– Все здесь верно, – возразила Хинкс.
– Тогда объясни мне. Мог мотор вдруг заработать на пяти g?
Ответил Флеттерик:
– Нет. Робота запрограммировали идти под тягой до полного истощения топлива. И даже если бы в баке осталось топливо – а его не осталось, – мотору нет причины выдавать пять g, если это не прописано в программе. Чего мы точно не сделали.
– Значит, взрыв, – заключила Белла. – Что-то вырвалось наружу. Детонировали пары, и так сильно, что пихнули флаер.
– Взрыв был бы заметен по телеметрии, – уточнил Флеттерик. – Конечно, если он не оказался чудесным образом направленным и умудрился не повредить никакие критические системы, зато швырнул робота в точности по траектории его движения, причем на пяти g.
Белла улыбнулась Дженсу. Она любила сарказм, в особенности инженерский.
– Погодите-ка. – Хинкс скривилась при виде данных на графике. – Вот это по-настоящему странно. Вовсе абсурд!
– И что такое? – спросила Белла.
– Видите данные телеметрии здесь? – Хинкс указала на окошко с зависимостью параметра от времени. – Это показания бортового акселерометра – что-то вроде инерционного компаса. Смотрите, как они начинаются: целый час – ровно одно g. Вот топливо кончилось: ускорение резко упало до нуля. Все в порядке. На нуле оно стоит двадцать пять минут, пока флаер дрейфует.
– А потом подскакивает до пяти g? – предположила Белла.
– Нет. В этом-то и дело. Оно упорно стоит на нуле, до самой последней передачи.
– Да… нелепо, – согласилась капитан. – Давайте-ка еще раз: доплеровская телеметрия показывает, что флаер на последних шести секундах шел с ускорением в пять g.
– Именно, – подтвердила Хинкс.
– А бортовой акселерометр не зафиксировал ничего.
– Точно.
– Значит, одно из двух дало неправильные показания. Возможно, мой предполагаемый взрыв все же произошел и разбил акселерометр.
– Нет, – проговорила Хинкс терпеливо. – Если бы разбил, мы бы увидели результат по данным телеметрии. От прибора шел бы только шум. А мы до конца получали нормально сформированные пакеты данных.
– Согласно акселерометру, флаер не ощутил толчка в пять g, – добавил Флеттерик.
– Но ведь он же ускорился!
– По данным телеметрии – да.
– Так какие же данные верны?
– Верно и то и другое, – сказала Светлана, вдруг появившаяся на пороге операторской будки.
Белла не давала бывшей подруге разрешения покинуть отведенную каюту. Вообще-то, ее появление здесь означало нарушение уговора: Светлане позволялся ограниченный доступ в «Шипнет», если она согласится относиться к своей каюте как к охраняемой тюремной камере. Но сейчас Белла не испытывала желания наказать Свету.
– У тебя есть объяснение?
– Есть. И оно тебе не понравится.
– Слушай, просто скажи нам, в чем, по-твоему, дело – и все.
– Сперва я хочу, чтобы Белинда сделала кое-что для меня. Это не займет много времени.
– Я слушаю, – отозвалась та.
– Направь тарелку антенны на Землю, если ты еще не сделала этого.
– Уже сделала, – ответила Пэджис, качая головой, – а сигнала нет.
– Конечно. Но думаю, я знаю, где его отыскать. Нужно сдвинуть полосу приема далеко за тот диапазон, где вы ищете сигнал.
– Мы уже учли эффект Доплера.
– Просто попробуй сдвинуть! Смотри на низких частотах – как если бы вы недооценили сдвиг.
– Не вижу смысла… – заговорила Пэджис.
– Да просто попробуй, и все! – перебила ее Светлана нетерпеливо. – Начни с номинальной частоты и уводи полосу в красную сторону. И скажи мне, когда найдешь сигнал.
Поиск занял меньше времени, чем ожидала Белла. Пэджис ввела команды во флекси, напрямую управляя антенной.
Через пару минут капитан увидела, как Белинда нахмурилась и открыла рот, будто произнося про себя удивленно: «Что?»
– Ну что, нашла ты свой сигнал? – осведомилась Светлана. – Земля по-прежнему в эфире, и всегда была. Просто мы искали ее не там.
– Да это невозможно! – выдохнула Пэджис. – Мне пришлось поставить в полтора раза больший красный сдвиг!
– Не может быть, – в такт ей выговорила Белла, но по выражению на лице Барсегян, напуганному и торжествующему одновременно, поняла: ошибки тут нет.
– Может, – подтвердила Светлана.
– Света, что происходит?
Та кашлянула, обвела взглядом собравшихся:
– Мы двигаемся гораздо быстрее, чем предполагали изначально. Потому и ошибка с доплеровским сдвигом. Вы не определили нашу настоящую скорость относительно Земли.
– Мы знаем нашу скорость, – возразила Белла.
– Нет. Но убежденность в наших знаниях привела к ужасной ошибке, – сказала Светлана и умолкла.
Теперь все внимание было приковано к ней.
– Не флаер ускорился до пяти g. Это мы так ускорились. Разгоняемся здесь именно мы.
– Пять g? Света, мы дрейфуем. Причем со скоростью меньшей, чем ожидали.
– Нет, – ответила та спокойно и уверенно. – Мы летим гораздо быстрее, чем раньше.
– С тех пор, как Флеттерик потерял контакт с флаером?
– Нет. Мы ускоряемся по крайней мере с тех пор, как потеряли связь с Землей. А скорее всего, мы ускорялись за несколько часов до того.
– Откуда ты знаешь?
– Это единственная версия, удовлетворяющая всем наблюдаемым фактам. У нас проблемы и со звездными навигаторами. Именно это и следует ожидать, когда внезапно набираешь скорость.
– Объясни, – проговорила Белла.
У нее вдруг пересохло во рту.
– Навигаторы настроены распознавать яркие звезды в определенных созвездиях и игнорируют звезды, если угловые расстояния между ними не соответствуют известным. Проблема в том, что звезды сместились друг относительно друга и навигаторы не видят ничего знакомого. Подобное явление называется аберрацией. Это кажущееся смещение объектов вследствие движения наблюдателя.
– Не понимаю, – буркнула Хинкс. – Какое отношение имеет наша скорость к положению звезд?
Белла испугалась, что Светлана примется отчитывать робототехника за незнание азов звездной навигации, но у бывшей подруги, похоже, иссяк запас злости.
– Представь, что ты едешь ночью, в снегопад. Ветра нет, но кажется, будто снег летит горизонтально, несется навстречу, в ветровое стекло. Хотя ты знаешь, что он просто падает. Приблизительно то же самое происходит и со светом звезд, хотя в гораздо меньшей степени. Но, увы, достаточно для сбоя навигаторов.
– А те и не знают? – брякнула Хинкс.
– Нет. Они запрограммированы на исправление аберраций, но для полноценного исправления им нужно знать скорость движения корабля.
– Они же, по сути, едут на «Хохлатом пингвине», – впервые с прихода Светланы подал голос Саул Регис. – Предполагается, что на корабле знают свою скорость, потому роботы запрашивают его для внесения поправок в свои данные.
