Сергей Герасимов - Бескровная охота

– То есть, меня скормят вирусам?

– Да. Всего до последней молекулы. Либо тебя, либо ее. Их единственным условием была добровольность. Они не хотят принуждать человека, это запрещено их моралью.

– Сколько тебе заплатили?

– Это мое дело. Но деньги сейчас не главное. Главное то, что я дал слово. А я всегда выполняю свои обещания. Честь это единственная вещь на свете, которая дороже жизни.

Он подъехал к мостику у Капитанского парка. Город стоял на трех реках, но каждая река была узкой и мелкой, хотя и одетой в серый и розовый гранит. Мостов было множество, но Лора говорила именно об этом.

– Лора? – позвал он. – Ты была здесь? Посмотри.

– Смотри-ка, а я здесь была на днях.

– Я об этом и спрашиваю. Ты бросила ее здесь?

– Я ездила проверить сообщение. О человеке, который собирался прыгать не помню уж с какого этажа. А потом он оказался просто спортсменом.

– Ты меня все еще не слышишь.

– Я долго ждала, но он все-таки не прыгнул.

– Ну тогда спи, – сказал он, – я скоро вернусь.

Ночь была темной, безлунной, но позднее вечернее небо еще слегка светилось, отражаясь легким бликом на металлических перилах моста. Где-то вдалеке светил неподвижный прожектор, сияющий отстраненно и безразлично, как звезда, и обливал желтизной зеленые холмы крон вокруг себя. В совершенно невообразимой дали, может быть, вообще за городом, заливались лаем собаки. Несколько невесомых звуков, напоминающих и музыку, и крики одновременно, сплетались в прозрачную звуковую вуаль, позволяя легко слышать сквозь себя, как черная вуаль позволяет видеть блеск глаз и сдержанную улыбку. Внизу слева, у ларька, молча танцевала пьяная продавщица, прижимая к уху телефонную трубку. И вдруг он понял, как сильно он любит этот мир, эту ночь, собачий лай, блик на перилах и даже пьяную продавщицу – так сильно, как любят только то, что вот-вот исчезнет навеки. Он понял, что такое чувство никогда, о котором говорила Лора. Никогда больше не будет такой ночи. В прозрачной глубине над ним снова вспыхивали мгновенные шары метеорных дождей.

Он спустился с моста, разделся и вошел в камыши. Стебли, скрипя, ложились холодными лентами под его босыми ногами. Он ступал очень осторожно, зная, что здесь, как и везде, дно усыпано множеством битых стекол. Потом он нырнул в теплую, медленно текущую воду. Область поиска на самом деле была невелика: если Лора бросила фасолинку с моста, именно бросила вниз, а не швырнула, то разброс совсем небольшой, плюс-минус два или три метра. Днем ее было бы почти невозможно найти, но ночью она должна светиться.

Он нашел ее только через много часов, когда исчезли метеоры в небе, а звезды передвинулись, как будто кто-то повернул огромный вогнутый глобус. Он сумел найти ее только потому, что ночь стала совершенно черной, будто смоляной. Прожектор выключился, как и множество других городских огней, и после этого легкая шапка световой паутины поднималась только над далеким центром города. Тьма стала такой густой, что стал заметен дельтокрыл, летящий прямо в зените – орбитальное пассажирское судно на триста тысяч человек. Дельтокрыл имел форму треугольника и был размером в целый город. Он делал двадцать четыре оборота в сутки по орбите Земле. Если вы хотели добраться, например в Японию, то с помощью хоппера вы входили на борт дельтокрыла, и через двадцать пять минут были на месте. Дельтокрыл был самым быстрым транспортом на планете.

В темноте фасолинка, наконец, стала видима. Сейчас она почти не светилась.

– Я кажется, простудился, – сказал он, вытершись наспех и натягивая узкую прилипающую майку.

– Ерунда, – ответил охотник. – Ты на войне, а на войне никто не простужается. Но, если тебя это волнует, дай мне твою ладонь.

Он дал, и Охотник быстро нажал что-то, сверкнувшее легкой быстрой болью в шее, плечах и спине.

– Теперь ты не простудишься. Эта точка резко повышает иммунитет. Действует в сто раз лучше аспирина. У вас еще пьют аспирин?

– Конечно, особенно если с похмелья. Только он теперь называется по-разному. Чем заковыристее называется, тем дороже стоит. А ты никогда не болеешь?

– Никогда, – ответил Охотник. – Только иногда, когда отдыхаю. Может быть, я еще научу тебя не болеть. Дай это сюда.

Алекс протянул ему фасолинку.

– Не подноси близко к глазам, – предупредил он.

– Ты думаешь, оно еще работает? – спросил Охотник.

– Я надеюсь, что оно сможет сработать еще хотя бы один последний раз. Это единственный наш шанс. Честно говоря, я не знаю, что делать, если сейчас ничего не получится. Но эта штука разбудила Лору однажды, она должна разбудить ее снова. Хотя заряд наверняка почти исчерпан. Попробуем.

– Может быть, у нас и получится ее разбудить, – сказал Охотник. – Но откуда ты знаешь, кем она проснется? Вчерашняя бомба закодировала ее мозг одним способом, а ты раскодируешь его другим. Ты не знаешь ни одного из этих кодов, причем оба они написаны не на твоей планете. Подумай, что может случиться. Ты никогда не получишь то, что было в самом начале. Могу поспорить, что, если она проснется, это не будет прежняя Лора. Она может проснуться кем угодно. И это может быть очень страшно, на самом деле. Ты готов попробовать?

– А что, есть варианты?

– Варианты всегда есть. Теперь, когда изменилась ситуация, можно было бы обойтись и без жребия. Ее мозг испорчен и она уже неполноценный человек. Но она давала согласие и подписала контракт со мной. Бомба задела именно ее, а не тебя.

– Это была случайность, – возразил Алекс.

– Вот именно. Случайность это и есть жребий. Какая разница – бросать ли монетку, или вытягивать короткую спичку, или делать еще что-нибудь? На самом деле жребий уже брошен. Судьба выбрала ее. Поэтому она умрет, а ты останешься жить. Ее скормят вирусам. Это всех устраивает, кроме нее. Но она даже не сможет понять того, что случилось. Ты согласен?

– Нет.

– Нет?

– Нет. Я так не могу. Это нечестно.

– Мне удивительно слышать такие слова от человека, – сказал Охотник. – По-моему, на этой планете уже давно не осталось ничего честного. Но дело твое. Если хочешь, давай попробуем. Буди ее, мы начинаем.

Но Лора не хотела никуда смотреть. Она не собиралась подчиняться. Спросонок она отчего-то оказалась настроена агрессивно. Охотнику пришлось нажать точку на ее шее, после чего Лора обмякла и уставилась глазами в пустоту.

– Ничего страшного, – сказал он, – это скоро пройдет.

– Это нам не помешает?

– Не должно. Я блокировал только ее мышцы, я не воздействовал на мозг.

Алекс держал фасолинку у ее глаз. Лора глядела, не мигая. Через несколько минут ее руки начали шевелиться.