Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

Так, стоп! Хватит!

Хлопнув дверью, я спешно удалился — туда, где больше света, в главный холл замка со множеством больших зеркал. Помнится, в детстве зеркала мне казались закрытыми наглухо окнами в иные миры, подобные нашему. И я был уверен, что по ночам, когда в зеркало никто не смотрит, мое отражение, равно как и отражения других людей, живут там какой-то собственной жизнью. Позже наука и просвещение сделали свое пагубное дело, я узнал об отражающих поверхностях и поведении световых лучей, после чего мои детские миры превратились в банальный комнатный интерьер.

Тут у меня созрело одно крамольное решение. Обычно решения зреют долгими часами раздумий, иногда неделями, если не годами, но это возникло и утвердилось почти мгновенно. Как выразился древний философ, «поняв собственное бессилие что-либо понять», я положился на природные инстинкты и действовал согласно им.

– Миссис Хофрайт!

Экономка появилась сразу после изречение ее имени, как после заклинания.

– Миссис Хофрайт, всякому терпению приходит когда-то конец, вы согласны со мной?

Она молчала.

– Вижу, что согласны. Мне надоели эти детские игры в проклятия, черную и белую магию, в колдовство, воровство, демоническое шутовство — все осточертело! Я хочу спокойной человеческой жизни! Именно для этого я покупал Менлаувер.

– Вам необходимо успокоиться, мистер Айрлэнд.

– Я успокоюсь только тогда, когда с моих глаз сгинут эти чертовы физиономии, что висят в гостиной! Я уничтожу их немедленно! И никакие завещания меня не остановят! Только прошу вас, не пытайтесь меня удерживать. И вообще — не имейте привычки мне прекословить, тем более, если я в дурном настроении! — в последней фразе сквозила плохо скрываемая угроза.

Настроение было действительно весьма и весьма подавленным, точнее — просто поганым. Как следствие, появилась раздражительность и озлобленность на все вокруг. Даже на эти долбанные зеркала в филигранной оправе, что висят в главном холле и тупо имитируют все наши глупые поступки. Слуги наконец обрели возможность узреть меня во гневе. Пусть это немного поразнообразит их досуг. Впрочем, я еще сравнительно неплохо обуздывал свои эмоции, как умелый грум усмиряет пораженных бешенством лошадей. И ему, и мне, однако, для этого требовались немалые усилия.

Я сорвался с места и быстрым шагом направился в гостиную. Свидетелями моего сумасшествия были миссис Хофрайт, дворецкий, извечно молчаливый Грум, Виктория, и еще пара слуг, случайно проходившие мимо. Все с любопытством наблюдали дальнейшее развитие сюжета: как я от души выругался и принялся с неистовой страстью срывать со стены эти идиотские шедевры идиотского направления в живописи. Портреты, точно поверженные языческие идолы, падали на пол, и величаво-гордые звериные взоры теперь смотрели снизу в окаменелую пустоту выбеленного потолка — испуганно, уныло, обреченно. Как побежденные боги взирают в небеса, откуда они ниспали.

– Все! С меня довольно! Я купил этот замок для того, чтобы здесь жить, а не участвовать в театре бредовых мистификаций!

Слуги молчали, понимая, что любое их слово сейчас как порох для огня. Миссис Хофрайт встревожено покачивала головой, Грум уткнул взгляд в собственные башмаки, дворецкий — вот настоящая механическая кукла! — даже сейчас без кровинки на лице, без признаков хотя бы бутафорных эмоций нарисованным взором смотрел сквозь время и пространство — неизвестно куда.

Воодушевленный беснующейся яростью, подстрекаемый местью, я тут же принялся крушить глупые художества какого-то кретина, выдаваемые им за живопись.

– Плевать мне на эти дурацкие завещания! Я хочу очистить свой замок от хлама!

Разломав в щепки позолоченные рамки, я принялся топтать ногами полотна, приплясывая на них с криками торжества и воплями танцующей ярости, доведя себя чуть ли не до экзальтации. Морды зверей исказили самые неестественные гримасы. Они словно морщились от боли, эти чудовища из моих личных кошмаров, они скалили свои разорванные пасти, но не в силах были что-либо совершить. Сейчас. Днем. Когда властвует Солнце. А силы тьмы лишены возможности творить и разрушать.

После того, как все полотна под моими ногами превратились в разорванные грязные клочья материи, я успокоился и произнес:

– Грум, будь любезен, выкинь это в камин.

Медленно остывая и принимая температуру окружающей среды, я еще долго сидел в кресле и глядел в красную пасть камина, где кривляющиеся языки пламени, едва почуяв новую пищу, возбужденно взметнулись вверх и, расталкивая друг друга, принялись с жадностью пожирать месиво обломанных рамок. Огонь аппетитно затрещал и принялся пускать во все стороны фонтанчики искр.

Месть была совершена, и на душе наконец-то полегчало. Весь оставшийся день я слонялся по замку в сопровождении двух компаньонов — одиночества и обреченности. Как два унылых ангела-хранителя, они всюду следовали за мной. Перед глазами время от времени прямо из пустоты вспыхивали лики зверей, будто пытаясь вынырнуть из пепла небытия в мир законности и порядка. В качестве успокоительного приза раза два мне явился облик мисс Элены. Фантазия нарисовала его прямо в воздухе, перед окном, сотканным из лучей света. Я даже успел разглядеть ее исцеляющий взгляд, в котором сочетались холод огня и теплота тающего льда. Она словно звала к себе. Увы, ехать сегодня к ней не было ни сил, ни желания.

Так, блуждая по просторам собственного замка, я услышал детский голос. Он мог принадлежать только Лули. Дверь в ее комнату была слегка приоткрыта, и я почти не сомневался, что если загляну к ней, увижу ту же картину, которую можно было видеть день, неделю и месяц назад. Девочка с утра до вечера играла в свои куклы, улица ее совершенно не интересовала. Миссис Хофрайт накупила ей такое количество игрушечных подруг, что вся ее комната была ими набита. Подозреваю, что она даже спала со этими куклами. Подозреваю и то, что у девочки что-то не совсем в порядке с умственным развитием. Любопытство взяло верх и я осторожно постучал в ее дверь.

– Лули, к тебе можно?

Она резко повернула голову, и две рыжие косички хлестнули ее по лицу.

– Можно, мистер Айрлэнд. Мне бабушка рассказывала, что вы хорошо относитесь к маленьким девочкам. Вы же не будете на меня ругаться?

– Конечно нет, Лули! А что, прежний хозяин тебя обижал?

– Не обижал. Но он был такой противный ворчун!

Она была очень похожа на миссис Хофрайт, даже голос, кажется, унаследовала от нее. Заглянув в комнату, я слегка опешил. Не менее трех десятков различных кукол штабелями лежали на кровати, книжных полках и креслах. Одну из них она вертела в руках, приговаривая: «не плачь, Ева, тебя скоро отравят, зато война скоро кончится, и мы будем жить спокойно». На полу творилось… нечто еще более странное. Меж собой «сражались» две армии оловянных солдатиков. Некоторые из них уже «пали в бою», приняв нелепое горизонтальное положение. По разным углам комнаты были расположены три игрушечных трона, на которых сидели тряпочные короли. Один из них был худой усатый брюнет, второй — какой-то толстяк в пиджаке, а третий — странный субъект в кепке, военной форме с погонами, на которых коряво были нарисованы звездочки. Все трое сделаны весьма неряшливо и нелепо, и складывалось подозрение, что этих королей сшила она сама, набив их туловища ватой. А может, это были простые военачальники или обыватели, «следящие за ходом боя»? Во всяком случае, ни на одном из них не было короны, хотя бы из бумаги.