Юрий Шубин - На Очень Секретных Основаниях - 2 (СИ)

— Я не знаю, сколько еще продержимся! — отстреливаясь во все стороны, пробасил Дэвид.

— Ну давайте же, мальчики. Давайте! — попыталась их поторопить профессорская дочка. С совершенно странным ощущением сознавая, что понадобилась целая война, чтобы эти двое хоть в чем-то сошлись без взаимных упреков.

— Что «давайте»?! — прикрикнул на нее Дэвид, чувствуя, что расстреливает последние патроны: — Бегом к Саймону! У тебя же уроборос!

Джульетта бросилась к марсианину, который сек из пулемета прямо над бруствером. И «Косторез» в его руках «доедал» последний дециметр ленты.

Дэвид закрыл Джульетту спиной и заорал во все горло, забирая у нее автомат: — Ты можешь хоть раз сделать то, что тебе говорят?! Действуй по протоколу! Не тяни!

Свист пуль и грохот взрывов не располагали к пустой трате времени и слов.

— Я не помню, — промычала Джульетта убийственные для всех слова. Она смотрела искренне и совершенно беспомощно. Потом съежилась и отвела глаза. Явно перегибая с собственной инфантильностью.

— Ты офонарела?! Сколько можно объяснять правила?! — зашелся в вопле бывший воздушный маршал. — При клубковании двух уроборосов, нужно тупо, в унисон думать о базе! О твоем отце! — и агент отбросил опустевшие «шмайсеры». — Чтобы избежать безадресных перемещений во времени. И даже не переспрашивай! А то я с тобой сам, вот этими руками, в личном порядке, бесчеловечно поступлю!

— Я хочу домой! — воскликнула Джульетта. Всем сердцем на это надеясь. В ее голосе звучали слезы. Она так сильно вцепилась в шинель Дэвида, что костяшки ее пальцев побелели.

Лихорадочный ритм последнего часа довел троицу почти до изнеможения.

Шквал огня из «MG 42» резко оборвался. Раскинув руки, Саймон швырнул пулемет в гитлеровцев. Его странная улыбка и свирепые, как у ястреба, глаза, были последним сдерживающим оружием марсианина. Словно это скалился не человек с синеватой кожей, а владеющий им дьявол.

Агент знал когда пора покинуть вечеринку.

— Отчаливаем!

Ни на какие отсрочки времени не было.

Вдруг горизонт озарился огненными вспышками. И пенистые струи понеслись через все небо. Это открыли огонь с левого берега Волги реактивные системы залпового огня. Из заволжья на фашистов, главным калибром, обрушился огненный ураган. Грохот сотен рвущихся снарядов потряс землю. И гитлеровцы, перепугавшись до чертиков, стали очень спешно расползаться из под обстрела «Катюш». Не выдержав, многие повскакивали и, в паническом ужасе, по-заячьи, бросились, не помня себя, улепетывать, кто куда видел.

Скатертью дорога!

Массированный залп неминуемо накрыл бы и путешественников во времени. Но, в единый миг, энергия уроборосов активизировалась. Зорб, в сияющем серебристом одеянии, могучим импульсом совершил перемещение во времени.

Сплошное проявление человеческой воли и инопланетной технологии.

На этой войне приходилось забыть о многом. Помня об этом, генерал брился регулярно. Сполоснув опасную бритву в котелке и прищурив глаза, Карл Штрекер посмотрел на результат своих трудов. Под левой ноздрей выступила крохотная капелька крови. Генерал залепил рану кусочком газеты, оторванным от края «Фелькишер Беобахтер».

Штрекер освободил складной столик и пододвинул его к кровати. На которой тихо спал адъютант, нахлобучив на глаза вязаный подшлемник. Генерал достал из портфеля листок тонкой бумаги. Откупорил чернильницу-непроливайку и приготовил перьевую ручку. Перевернул портфель гладкой стороной к себе. И водрузив его на стол, накрыл белым листком.

«Идея сделать свою ненависть к этим недочеловекам более продуктивной — согревала.»

Генерал начал писать:

«Дело настолько секретное, что я с трудом доверяю его бумаге. Волей случая, мне стала доступна информация высшего уровня важности…»

Листок быстро покрывался вязью темных строчек.

Письмо предназначалось старому наци, обладателю золотого партийного значка, Имперскому Рейхсминистру вооружений и военного производства, Альберту Шпееру.

Между Рейхсминистром и Карлом Штрекером существовали приятельские отношения. И часть объединяющих их бесед касалась завода в Норвегии, вблизи Ръюкана, в Телемарке «Норск-Гидро». Завод производил тяжелую воду.

Генерал напомнил Рейхсминистру вооружений об успехах Вернера Гейзенберга. Ключевой фигуры немецкого уранового проекта. И полигоне Куммерсдорф, под Берлином. Где производилась первая реакторная сборка в июне 1939 года.

Особо подчеркнув заслуги уроженца Пруссии. Создателя первых баллистических ракет, члена НСДАП с 1937 года, Вернера Магнуса Максимилиана фон Брауна.

Штрекер закончил письмо высшему партийному бонзе пожеланием:

«В срочном порядке необходимо полностью сосредоточиться на разработке программы оружия возмездия.»

Он оставался верен присяге, идеалам третьего рейха и лично Фюрреру. Мир в голове Карла Штрекера маршировал под бой барабанов.

Генерал запечатал конверт.

Он все отчетливей слышал удары киркой о твердый грунт.

«Саперы заканчивали восстанавливать подземную коммуникацию. Фельдъегерская служба, военно-полевой почтой, доставит письмо на Тацинский аэродром люфтваффе, в 150 километрах в тылу. На трехмоторном «Юнкерсе» информация полетит в Берлин. И благодаря его личной протекции, сразу попадет на самый верхний эшелон власти.»

Штрекек посмотрелся в зеркальце с толстощеким амуром. Его губы посинели. Генерал натянул перчатки.

Он все же здорово продрог.

Перемещение во времени, преодоление зазора между «здесь» и «там» — это всегда прыжок с долей везения. И у Джульетты были серьезные сомнения, что это возможно.

Ошеломляюще яркая сфера завихрила потоки ледяного воздуха, с частицами пепла и почти невесомой сажи. Подтверждая релятивизм кружащейся вселенной. Поверхность шара переливалась и дрожала ожившим серебром, напоминая внутренность калейдоскопа. Таинственное сияние вспыхивало головокружительными бесплотными сгустками и угасало оттенками дивных красок. Свечение зорба походило изнутри на кружение мелких сгорающих комет. Брызги серебряной пудры осыпались каскадом искр.

В ушах еще звенело от разрывов, но громче всего стучал пульс. Под закрытыми веками мелькали раскаленные песчинки. С реальностью творился некий произвол. Джульетта отняла чуть подрагивающую руку от глаз. Косточки пальцев рентгеном проступили сквозь прозрачную розовую плоть. И уверенности не было ни в чем. Ее все еще потряхивало от только что пережитого. Явь брызнула светом, выпрыгнув из небытия. Джульетта вновь зажмурилась.