Ольга Макарова - Б.В.Г

Так пала великая крепость, великий Вопрос; выстроенная еще до рождения самого Дара, когда первым камнем в ее основании стало то странное пророчество, принесенное из сна: «Это будет необычный ребенок. Такого не было, по меньшей мере, две тысячи лет». Оно прозвучало, а потом Вероника долгие годы ждала, когда же в ее сыне мелькнет обещанная искра божественности, хотя бы отблеск пламени его отца.

А Дар всегда был обычным. Он и сейчас казался себе таким, но уже будучи первым из самых обычных людей еще не наступившего времени. Времени, готового хлынуть сквозь бреши в стенах разрушенных крепостей…

«…я всего лишь человек. И, значит, каждый так сможет…»

…У Шуры похолодело на сердце, когда она увидела пистолет, который задумчиво вертел в руках мальчишка. Уж чересчур он был похож на настоящий, но в это не хотелось верить… Да-да, это, наверное, просто китайская игрушка, стреляющая пластмассовыми шариками…

«Там откуда он пришел, очень холодно…»

«…там так тепло только летом… я привык…»

«…и стреляют по ночам…»

«Боже! Скорей бы Влад вернулся!..»

Глава тридцать восьмая. Время, которое уходит

«Ланцет» взметнул снежное крошево и помчался вперед, а грузовой снегоход остановился…

Повинуясь какому-то смутному чувству, Ив вышел из кабины и оставил на сиденье автомат. Рядом встала Каяла…

…Радиксы очень похожи на людей. Очень. Иногда у них даже живой человечий взгляд и совершенно человечьи манеры. У них такая же кровь и такая же боль.

Но бывают моменты, когда посмотришь на них и совершенно ясно понимаешь: нет, они не люди. И пролегает та невидимая доселе грань извечной расовой неприязни. И слово «чужие» не сходит с языка…

Ива словно обожгло холодом невероятной силы, когда он глянул в затуманившиеся зрачки Каялы… Он испугался и опустил взгляд, стараясь вообще больше в ее сторону не смотреть.

…Повинуясь ее ледяной воле, к ним шли хичи, беззащитные и безоружные. Ив вспомнил оборванцев, которых они распугали одним своим видом тогда, — нет, эти совсем на них не похожи. Те были совсем щенками, эти же — бывалые псы. В каждом движении чувствовалась безупречность мастерства.

Элита осталась элитой. Даже когда Север пал…

Старший хич протянул к Каяле раскрытые ладони, словно желая обнять ее, как родную. Она даже не пошевелилась в ответ… Только чуть слышно произнесла:

— Здравствуй, Ахмар. Ты здорово постарел…

— А ты… ты такая же, — сипло, но восхищенно произнес хич, глядя на эту женщину, не имеющую возраста. — Такая же… красивая, как раньше.

Бывший вождь Севера не побоялся взглянуть в ледяные зрачки. Более того, он не отвел взгляда; подошел, сначала осторожно коснулся руки Каялы, а потом все-таки обнял ее. И, казалось, лед сломался, разлетелся в крошки…

О, ей так знакомо было это чувство! И оно всколыхнуло старую рану — то самой себе не прощенное, что до сих пор сидело в душе осколком…

«Защити, мама!» — всплыло в памяти. Махмуд, этот уродец, стоящий на коленях, смотрящий ей прямо в глаза… «Мама!»… «МАМА»… О, она помнила каждую искорку его глаз, каждое движение его губ, каждый шрам на его лице, каждую слезинку, упавшую с его ресниц…

Разве ту битву выиграла Рон? Разве кто-то еще?.. Нет, ее выиграл дурачок с фляжкой света. Положив жизнь за ее конец…

Они долго молчали. Возможно, годы и годы в их мыслях было много слов, которые они хотели бы друг другу сказать. Но сейчас не осталось ни одного. Только тишина.

— Иди с миром, — Ахмар заставил себя заговорить. — Мои люди не тронут тебя ни здесь, ни на дальних рубежах. И всех, кто будет с тобой… Я одного прошу: вернись повидать меня на обратном пути…

— Вернусь, — дала обещание Каяла.

…Они долго маячили вдали, эти черные точки. Ив все гадал, когда они исчезнут. Он не знал, почему, но на душе у него было тяжко. Ему все казалось, что было что-то несправедливое, в корне неправильное в этой встрече. Возможно, это была Стена. Он почти видел ее — прозрачную и бесконечную, разделяющую Ахмара и Каялу…

— Кто он? — спросил Ив, чтобы не молчать.

— Когда-то он был вождем Севера, — ответила Каяла. — И командовал битвой у Храма. Теперь он просто хич, как их здесь называют…

Удивительно: тринадцать лет назад Ив задушил бы того, кто развязал ту бойню, собственными руками; припомнил бы ему и погибшего приемного сына, и друзей… а сейчас… сейчас его было жаль… Верно права Рон: время войн уходит…

— Папа, — произнес Дар осторожно. — Я должен уйти.

— Ты что, сынок? Зачем… — Влад даже растерялся.

— Мое место там, откуда я пришел. Я должен сделать для своего мира то же, что ты сделал для своего — навсегда прекратить войну.

Дарий смотрел спокойно и ровно. Так смотрят те, кто пришел к своему решению через безумие. Порой человек, дойдя до такого состояния, и смерть встречает так, что потом легенды складывают о нем. И никто этим легендам не верит.

— Дар, как же так… не бросай меня…

— Я не бросаю. Ведь и ты нас с мамой не бросал. Просто у каждого своя судьба… — он положил руку Владу на плечо. — Я не знаю, как вернуться, пап. Поэтому пока я буду здесь. Не думай о том, что скоро я уйду.

…Вечером никто не включил в квартире свет. Шура нашла где-то старую свечу и зажгла ее на кухне. Робкий язычок пламени плясал на фитильке, отгоняя подступающий мрак. Муж и жена говорили шепотом…

— Влад, у него пистолет… настоящий, или я не я…

— Не-ет…

— Ты не спорь, у меня брат в милиции работал — уж я в оружии понимаю!

— Но откуда у мальчишки пистолет?

— А вот оттуда, откуда он пришел… Я боюсь его, Влад. До смерти боюсь.

— Это всего лишь мальчишка. Да, он насмотрелся войны и крови… Он все забудет, поверь мне…

— Ты ведь не забыл! Думаешь, я не вижу, что с тобой происходит?!. Ты тоже пугаешь меня… как и твой сын… Кстати, вы очень похожи… Кто была та женщина, Влад? Дар сказал, ей сейчас двадцать восемь. Значит, ей было пятнадцать, когда ты…

— Да… А мне был сорок один.

Влад замолчал. Он и себе не мог всего этого объяснить. Как так получилось, что невозможное возможно? Что есть множество миров, умеющих, к тому же, сталкиваться на лету… Почему-то именно сейчас пришла мысль, что Марша (вот как, оказывается, имя той самой БВГ), дочка Мартина — единственный оракул, у которого стоит спросить обо всем. И который ответит.

— Я все объясню, когда разберусь в этом сам, — сказал Влад. — Мне нужно поговорить с человеком, написавшим «Галерею Миров»… Эта книга изменила меня. Я будто проснулся, прочитав ее. Даже с трудом верится, что до нее еще что-то было…