Марина Казанцева - Рушара

— Что это? — спросила Аманда, вынеся к ним рыбку.

— Эйчварс. — ответила Нарта. — Зародыши гибнут в прибрежной полосе во время прибоя. Поэтому мы почаще поём песни, чтобы пальмы больше роняли орехов.

Это эйчварс?! Рыба размером с авиалайнер?! Серебряные молнии, взрывающие воды Ауруса и пролетающие на своих крыльях больше полукилометра?!

Арииси поудобнее разлеглась на песке, подперев голову рукокрылом и поигрывая когтями ног маленькой розовой раковинкой. Такими когтями она одним рывком вспарывала синкрета от хвоста до горла.

— Орнисса многого не знает. — сообщила орнитка. — Эйчварс не рыба. Он зверь, морской зверь. Он выходит из ореха и поначалу питается мелкими рачками, а рыбы питаются ими. Потом те, кто выжил, собираются в стаи и идут вдоль берега Фланнира на южное побережье. Путь их долог, и стая быстро редеет. Они сотнями проходят через неутихающий прибой тысячи островов, и остаются лишь самые сильные — их десятки. Обойти острова со стороны Ауруса нельзя — там подстерегают их морские драконы. Оставшиеся достигают мирных вод у мыса птицеанов, там их встречает и усыновляет стая. Там они кормятся и быстро растут.

— Если хочешь. Можем отправиться и посмотреть. — добавила Нарта. — Сезон поедания птицеанов ещё не кончился.

Про птицеанов Аманда уже слышала: это настоящие птицы, только ужасно глупые. Они пасутся на воде, ловят мелкую рыбу. Живут тут же на скалах, там же и размножаются. Весь их жизненный цикл проходит возле одного места — Мыса Птицеанов.

В тот же день Аманда с двумя подругами отправилась смотреть на кормление молодняка. Она не сказала Нарте и Арииси о своих тайных надеждах: попробовать плавать на эйчварсах. Дорога заняла три дня.

Птицеаны спали на воде. Огромные стаи толстых зелёных птиц покачивались на слабой волне за линией прибоя. Издали это походило на сбитую волнами кучу морских водорослей, какие плавают по просторам Ауруса подобно островам. Орнитки видели это зрелище много раз, поэтому не проявляли любопытство. И вообще, если бы не Орнисса, они бы сейчас завалились спать на тёплом песке.

Ночной воздух был тёпл и чуть душен от поднимающихся с песка испарений. Всё тут провоняло птицеанами, их помётом и остатками пищи. Кругом валялись остатки скорлупы.

Аманда бродила вдоль берега, стараясь разглядеть: не покажутся ли эйчварсы. Хорошо ещё, что на небе светили сразу пять лун, и ночь была светлой. И вот она увидела: длинные носы стали бесшумно выныривать из воды и ловко утаскивать толстых птицеанов. Сонные птицы ничего не замечали, даже когда разыгравшийся эйчварс выскакивал из воды и совершал в воздухе переворот, ловко и тихо уходя в воду с новой добычей в зубах. Кормящиеся были небольшой молодью, метра три длиной. До самого рассвета продолжалось пиршество, а с берега за этим наблюдали зоркие глаза.

Протяжные крики, похожие на громкий журавлиный зов — из океана приближались взрослые эйчварсы.

Стая остановилась далеко от берега, и огромные серебряные рыбы стали призывать молодёжь.

Дети-эйчварсы оторвались от пищи и помчались в стаю, взрывая волну. Они разгонялись, выскакивали из воды и тогда летели на крыльях-плавниках, как маленькие самолёты. Потом снова ныряли всей стайкой и снова разгонялись. Семья приветствовала их мелодичным курлыканьем. Это было необыкновенно прекрасное зрелище.

Идея приручить эйчварсов была самой безумной мыслью, которая пришла бы кому-либо из орнитов в голову. Но есть ли что либо безумное на планете, нежели сама Рушара?

«Не было ничего лучше, чем то время, когда мы искали этот твой дурацкий город.» — услышала сегодня во сне Аманда. Последние слова никогда не жившей наяву, но погибшей в памяти Орниссы амазонки Эссебы.

Ей загорелось научиться плавать на эйчварсе. Над ней беззлобно подсмеивались обе подруги — Арииси и Нарта. Они были уверены, что всё это пустые фантазии. Ну хорошо, пойди и оседлай ветер или попробуй приручить океанскую волну. Эйчварсы абсолютно бесполезны, они существуют лишь для красоты.

— А, плевать! — легкомысленно отмахнулась Аманда. — Одной дурью больше!

Она взялась за дело сразу, погнала орниток в неблизкий путь за деревом, заставила их обтёсывать стволы, крутить верёвки из травы и к вечеру был готов небольшой плотик.

— Ну, дрянь работа. — недовольно сказала Арииси. — Надо вернуться в селение, добыть инструменты, обровнять стволы, подогнать, скрепить скобами.

— Чего ты делать будешь с ним? — поинтересовалась Нарта. — Спать, что ли?

— Нет. Плавать на нём буду. — деловито ответила Аманда, прикручивая ей на спину действительно корявое изделие.

— Да ладно, пусть поплавает! — с ехидством ответила Арииси. — Как потонет, вытащим её баграми!

— Чегой-то потону?! — с неудовольствием отзывалась чокнутая орнитка, качаясь на её спине. — Я далеко заходить не стану, а буду плавать среди птицеанов.

— Лучше привязать её верёвкой. — толковала Нарта, неуклюже подпрыгивая с плотиком. — В случае чего вытянем на берег. А баграми хуже — курточку порвём.

— Пошли вы обе в нирвану! — разозлилась Аманда.

Вечером того же дня состоялись испытания. Под придирчивые реплики орниток Аманда продемонстрировала устойчивость плотика. И к ночи, когда уже возразить более было нечего, орнитки отпустили её плавать по водам залива, где качались тысячи сонных птицеанов. Проглотить её не смогут — великовата котлетка будет.

Вот при свете четырёх разноцветных лун спокойная вода залива взволновалась, и начали с лёгким плеском выныривать острые носы молодых эйчварсов. Аманда дождалась, когда рядом вынырнет один и подняла над водой спящего птицеана. Малыш высунулся из воды и застыл от удивления: надо же, птицеан висит в воздухе! Потом юный эйчварс легко подпрыгнул и едва не отклацнул Аманде руку. Потом покосился на неё разумным глазом и следующего взял уже аккуратно. Ему понравилась игра и от не отплывал от плотика.

Она играла со зверем до наступления утра, когда стая позвала детёнышей. Вернулась на берег вся мокрая и довольная, развалилась на песке и тут же заснула. Потрясённые орнитки молчали.

Солнце стояло уже довольно высоко, когда Аманда проснулась от запаха яичницы.

— Обалдели, что ли? — забормотала она. — На глазах у птичек делать яичницу!

— А мы не на глазах. — ответили ей. — Мы на камнях.

Арииси и Нарта беззастенчиво разоряли колонию зелёных птицеанов. Они лазали по невысоким голубым скалам и собирали яйца. Куда ни глянь, повсюду виднелись гнёзда, заполненные зелёными крапчатыми яйцами. Птенцов не высиживали — яйца грелись под солнцем днём, а ночью камни медленно отдавали тепло. Иногда шли пахнущие карамелью дожди и омывали яйца, беспечно брошенные родителями. От такой приятной и лёгкой жизни эти толстые сонные птицы были необыкновенно глупы. Когда они не кормились, то спали. И даже не замечали, когда их брали. Не просыпались, когда их даже ели.