Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны

Что ей было делать? Провести новые эксперименты с кожной чувствительностью? Ринуться в новые приключения во сне?

Сон! Передатчик! Взрывпакет! Путь по равнине все еще был у нее перед глазами, наглядный и во всех деталях, она могла вспомнить скалы и угловатые тени, ущелье и возвышенность, фиолетовое небо, диск Сатурна из бурлящей ртути и черные вулканы.

Если она теперь пойдет по увиденному во сне! Если реконструирует путь по памяти, обыщет ущелье — если передатчик и динамитные шашки…

Сумасшествие! Это попахивало сквернейшим спиритизмом! Но хотя бы идея, чтобы устранить сверлящее беспокойство.

И все же…

С ощущением головокружения Анне согласилась с предложением руководителя экспедиции.

IX

Скоро уже пора. Уже прежде чем пройдут следующие полчаса, начнется самый удивительный эксперимент, который она когда-либо предпринимала.

Анне лежала на кровати в своей каюте и снова маневрировала в состоянии повышенной чувствительности. На этот раз не для того, чтобы пробудить осязание кожей, а чтобы извлечь из глубин памяти все, даже кажущиеся несущественными подробности ее блуждания во сне.

Почти через двадцать минут Далберг оставит пункт наблюдения за спутником на мостике и удалится в свой кабинет, чтобы написать отчет о контрольном осмотре космического корабля. С этого момента у нее была возможность, незаметно прокрасться в шлюзовую камеру, открыть перегородки и уйти от «Пацифики» на приличное расстояние Она заранее сообщила Далбергу, что она должна дать себе отдых и хочет выспаться после последних напряженных дней в лаборатории.

— … следующий доклад тройки я ожидаю только после полудня. До тех пор…

— Естественно! — Далберг был джентльменом. Он не только не будет мешать ей, но и позаботится о том, чтобы ей не мешали, если тройка объявится раньше.

Его рабочий кабинет находился рядом с ее каютой. Значит она должна была покинуть каюту, прежде чем он выйдет с мостика, но еще не могла рискнуть пройти в шлюзовую камеру, потому что она обозревалась по монитору на мостике.

Анне подождала еще несколько минут. Затем она надела приготовленный заранее скафандр и открыла дверь. Когда она ступила в коридор, она испугалась эха своих шагов. Повышение чувствительности обострило ее чувства далеко за границы нормального. Каждый звук показался ей вдвое и втрое громче.

Она прокралась на цыпочках до двери на мостик и бросила взгляд сквозь овальную, стекляную дверь, подвешенную для защиты от ударов в резиновую раму. Далберг сидел перед экраном радара. Он сложил руки на затылке и вытянул могучую грудную клетку. Его суставы захрустели. Казалось, что он вот-вот намеревался подняться.

Узкий, низкий лестничный проход вел по левую руку мимо мостик к шлюзовой камере. Анне остановилась на самой нижней лестничной площадке. Прислушалась. Ничего не шевелилось. Секунды капали словно вязкотекучий свинец. Минуты тянулись в бесконечность. Анне обеспокоилась. Может быть Далберг изменил свое первоначальное намерение?

Там, звук! Шаги раздавались над ее головой. Дверь распахнулась толчком и пружинисто вернулась обратно в раму. Затем кашель в коридоре. Хруст, как от пергамента. Снова дверь. Тишина.

Анне облегченно вздохнула. Она решительно надела на плечи систему жизнеобеспечения, отрегулировала подачу кислорода и закрыла стеклянный визир гермошлема.

Шлюзовая камера была залита холодным неоновым светом. На уровне головы на торцевой стене из алюминия оптические шпионы: глаза видеокамер. Монитор на мостике бесполезно прорисовывал серебристый образ Анне. Место наблюдателя пустовало.

Момент раздумья перед внешними перегородками. В последний раз глубокая концентрация.

Когда посадочная платформа и трап были позади нее, Анне проползла под корпусом корабля и увидела перед собой равнину с южными отрогами вулканов, она уже знала, что ее блуждание во сне было больше, чем обычный сон. Угол обзора, который сейчас ей представлялся, поле зрения, детали в нем, хоть и точь-в-точь совпадали с приснившимися, но — она еще никогда не была на этой стороне «Пацифики»! Оптические воспоминания о чем-либо, что никогда не видело увидено, не было ни во сне ни наяву. Значит она тогда на кровати, в своей каюте действительно… Да, что собственно?

Взглянула в будущее…?

Просветила стены космического корабля рентгенным взглядом…?

Вышла из каюты во сне…?

Три возможности — каждая из них такая же бессмысленная, как и страшная. Но четвертой не было!

Холодок пробежал у нее по спине, угрожаю парализовать ее рассудок. Она прижалась к металлической обшивке «Пацифики», словно в поисках опоры, которая могла бы защитить ее от падения в бездонную пропасть.

Нерешительно, крадущимися шагами, она продолжала идти дальше.

Анне должна спать! Должна отдохнуть! Сентиментальная женщина не была создана для этого холодного, безрадостного небесного тела, для деятельности, которая требовала трезвой логики, но не требовала чувств, предлагая взамен сухие факты, но не любовь.

Далберг глубоко задумавшись смотрел на стопку чистой бумаги, которая лежала в свете настольной лампы на его рабочем столе. Он не особо продвигался. Вернувшись с мостика, он с трудовым запалом засел за отчет о проверке, но уже после первых двух страниц энтузиазма поубавилось, и его мысли то и дело отвлекались.

Всего за несколькими стенами от него, спала Анне. Он думал, что слышит ее дыхание и видит ее лицо, беззаботные, обрамленные черными локонами черты, темные, сраставшиеся над переносицей брови, бледный лоб. Она казалась ему ребенком: беззащитной, нуждающейся в защите. Он улыбнулся. Никаких романтических прихотей!

Тем не менее, крепкой и мощной амазонкой она не была. Уставшая и с нервозно дрожащими ресницами, она появилась на мостике, чтобы сказать ему, что ей непременно нужен покой и она хочет принять снотворное. В этот момент он с большим удовольствием положил бы руки на узкие плечи, прижал бы ее к себе, коснулся ее щек. Но так не могло быть. Еще нет. Неделей, днем, часом раньше, и он мог все испортить. Она должна была придти сама. Она придет. Он догадывался, что скоро так будет.

Далберг поднялся. Он был не в настроении неподвижно сидеть за письменным столом. Что он мог сделать, чтобы размять судорожные мускулы? Гимнастику? Он неохотно сделал пару приседаний. Совершить пробежку по равнине? Ему претили бесцельные прогулки.

Далберг просвистел. Пустые взрывные скважины два, три и четыре! Он нашел полезное занятие и, вдобавок, оказывал услугу Вестингу, если наверстает взрывы. Анне это не помешает. Она приняла снотворное. Кроме того, детонации были не слишком громкими, и расстояние заглушало их.