Н Шитова - Отступник

Шеп замолчал, задумавшись о своем.

- Почему мы так долго не можем найти мальчика? - тревожно спросила Лида, чувствуя, что в лесу уже начинает темнеть.

Шеп встряхнулся и ответил с беспокойством:

- Его не было у тех убежищ, где мы побывали, но я надеюсь, что мы найдем его хотя бы у оставшегося оставшегося... Валя не знает об этих моих летних норах. А Мрон бывал здесь, - Шеп бесшумно прыгал через кустики черники. - Я считал, что люди не смогут сразу понять, что я свил гнезда у них под носом, в относительной близости от дома самого Пряжкина.

- Но вы говорили о каких-то ямах...

- Волчьи ямы-ловушки, - пояснил Шеп. - Лешие чувствуют их и редко попадаются. У Мрона это чутье слабовато... Правда, я научил его правильно проваливаться в ловушку, так, чтобы не напороться на заостренные колья...

- Господи, какой ужас! - вырвалось у Лиды.

- Это еще далеко не самый крутой ужас из арсенала ужасов банды Григория Пряжкина... - пробормотал Шеп и вдруг замер.

Лида почти налетела на него, но Шеп обернулся, схватил ее за руки и, прыгнув в канаву, стащил Лиду следом.

Она упала, больно ударившись подбородком о склон сырой канавы. Руки Шепа прижали ее к земле.

- Тихо! Молчите, пожалуйста! - прошептал он ей в ухо. - Великий Нерш! Неужели мы опоздали?!

Они лежали в канаве на краю небольшой полянки. Вокруг рос то ли ивняк, то ли молодой орешник, и в целом полянка была совершенно безобидная. Тропинок вокруг не было, с тропинки Шеп свернул минуты две назад и уверенно прошел сюда. Что-то его остановило, и Лида, целиком положившись на очевидный опыт светловолосого лешака, не стала сейчас требовать объяснений.

Она молчала, и в наступившей тишине совсем рядом различила приближающиеся мужские голоса.

- Не рано ли мы? - спросил высокий, худощавый мужчина, вышедший из-за кустов совсем неподалеку. - Неужели ты думаешь, что кто-нибудь сюда попадется? Мне кажется, эти поганцы не сунутся так близко к усадьбе...

- Они, конечно, осторожны, но и нахальны, - уверенно ответил полный парень в защитных штанах и кожаной безрукавке, показавшийся следом. Он был пониже и помоложе своего приятеля. - Я давно жду улова... О, смотри-ка, никак яма открыта?!

- Неужели есть улов? - недоверчиво буркнул первый.

- Если кто-то и попался, то до сих пор его никто не спас, потому что

днем поганцы сюда не сунутся! А вот уже через пару часов у них самые хождения

начинаются, и ночью-то кто-нибудь мог его вытащить...

Двое мужчин подошли совсем близко, и встали метрах в десяти от притаившихся в канаве спутников. Тот, что был помоложе, наклонился, заглядывая куда-то вниз и издал ликующий вопль:

- Гляди-ка! Щенок чертов! Попался-таки!... - и грязно выругался.

- Да живой ли он? - мрачно перебил его старший, всматриваясь в яму.

- Думаю, живой. Колья-то не окровавлены... - отозвался молодой и, тяжело крякнув, спрыгнул вниз. - Держи, Василий, бросаю!

Из ямы показалось обмякшее тело мальчика... Шеп вздрогнул, и Лида почувствовала, как что-то твердое и узкое с болью утыкается в ее плечо.

- Нет... О, великий Нерш... - еле слышно простонал Шеп, не замечая даже, что только несколько слоев ткани на плече Лиды мешают его ногтям вонзиться в кожу женщины. В отчаянии лешак уткнулся лицом в ворох спекшейся листвы. - Что же теперь будет?...

Мальчик лежал почти неподвижно на краю ямы, только заметно было, что он дышит. Молодой толстяк, отдуваясь, вскарабкался на обрыв, и второй словно бы нехотя протянул руку, помогая ему вылезти.

- Вот улов так улов! - смеясь, повторил толстяк и пнул мальчика ногой.

- Да на кой он нам, этот щенок?.. - задумчиво перебил его второй.

- Свернуть ему шею прямо здесь, спихнуть в эту яму, да и забросать землей... А то таскай его туда-сюда... Больше недели он у тебя все равно не выдержит. Вон какой хлипкий...

- Э, нет, Василий! Я никому так просто шею не сворачиваю... - зловеще проговорил толстяк, наклоняясь к ребенку. - Мне его шея еще послужить может, да и не только шея...

- Потом только думай, куда его труп девать... - неодобрительно отозвался Василий.

- А денем мы его потом туда же, куда и всех деваем - в печку... Ну-ка, стервец этакий, вставай! - толстяк протянул руку, схватил мальчика за воротник куртки и дернул вверх.

Даже в сгущающихся сумерках было заметно, как Мироша был бледен и перепуган до полусмерти. Немигающими глазами он смотрел на толстяка и, казалось, был готов ко всему. Видимо, он не сомневался, что его убьют.

- Мой тебе совет, Гришаня, избавься ты от него... - лениво проговорил Василий, не спеша закуривая.

- Погоди, придет его время - избавлюсь, - засмеялся толстяк и встряхнул ребенка: - Ну что, поганец? Боишься? Бойся, бойся, ты нечисть маленькая... И что тебе в твоем аду не сиделось? Ну, ничего, я тебя туда верну. А пока напомню, как оно там... - парень говорил мягко и тягуче, но вдруг схватил Мирошу за волосы и рванул с силой.

Мироша закричал, но человек раскрытой ладонью резко ударил ребенка по лицу, и колени Мироши подогнулись. Он осел на землю, и толстяк выпустил из пальцев воротник его куртки.

- Ты убъешь его, Григорий, - заметил Василий.

- Ну тебя, Васька, я же вполсилы... и не кулаком, - отмахнулся толстяк.

- Вполсилы? Для такого червяка и четверть твоей силы будет вполне достаточно... По-моему, ты уже дух из него вышиб, - Василий присел на корточки и потрогал Мирошу. - Удивительно... Он так свалился, что я думал: помер разом. Но нет, он еще жив... Слушай, Гришаня, у него нет амулета!.. Разве такое бывает?

Толстяк наклонился, вгляделся в неподвижное тело и удивленно отозвался:

- Действительно, нет амулета. До сих пор такого не бывало. Я за одиннадцать лет прикончил восемьдесят четыре поганца. Да еще те, кто пока жив. Девять десятков амулетов у меня лежат в коллекции...

- У этого ничего нет, - повторил Василий. - Послушай, да леший ли он?.. А то как бы не вляпаться, шуму-то будет...

Григорий тоже присел над Мирошей и стал его ощупывать.

- Ну ясное дело, леший... Во, голову пощупай, чувствуешь, рожки намечены...

- А уши-то? - возразил Василий. - Уши: видишь, хоть и крупные, а форма у них довольно обычная...

- Уши? - переспросил Григорий. Он был занят тем, что разжимал крепко стиснутый кулачок Мироши. - Не знаю, как уши, но самое главное - это ногти. Смотри, Васька, какие ногтищи! Ты еще в чем-то сомневаешься?... Ах ты, да чтоб тебя!!!... - вдруг взвыл толстяк, вскакивая. - Еще царапается, собака!!

Размахнувшись ногой, он ударил мальчика в живот. Мироша дернулся и скорчился, не издав ни звука. Василий поднялся на ноги и проговорил:

- Да не бей ты его так, ведь раньше времени подохнет...

- Я не понимаю, Василий, что ты так о нем печешься? - злобно прошипел толстяк. - Я ему устрою жизнь... Запоет соловьем... Ладно, если ничего лучшего пока нет, будем довольствоваться этим, - он обернулся куда-то назад и прокричал: