Сергей Гатаулин - Вирус

Недовольно оглядев царивший в помещении разгром, он задумчиво покачал головой.

– Ломать не строить! Молодцы!

– Вы, собственно, кто такой? – гневно воскликнул полковник Коваль, обращая на себя внимание вошедшего.

– Я? – удивился отец Светки.

Доставая из кармана лакированное удостоверение, он протянул его перед собой. Коваль, упираясь взглядом в красный прямоугольник, выпучил глаза, а затем молниеносно выпрямился. Юрий Николаевич быстро убрал корочку в карман.

– Начальство нужно знать в лицо, – пожурил он вытянувшегося в струнку служаку. – Вы, я так понимаю, из оперативного отдела?

– Коваль Иван Васильевич, полковник! – козырнул служака и виновато продолжил, пытаясь оправдаться. – У меня ордер, подписанный генералом… черт!

– Ордер на арест и избиение?! – рявкнул Юрий Николаевич. – Что ты здесь устроил, болезный? Охоту на ведьм?

– Начальственное лицо недовольно вытянулось. – Цвет нации! Ученые с мировым именем! Творческий потенциал, так сказать. А ты их – сапогами топтать да автоматами пугать. Нехорошо, полковник, ох, нехорошо! – закончив с Ковалем, он повернулся к телохранителю, поглядывая на его беспомощное положение, недовольно покачал головой.

– Толик, ты еще долго собираешься отлеживаться под этим Квазимодо? Понравился качок? Я ведь предупреждал, что не потерплю этого на работе! – смеющиеся глаза мгновенно покрылись корочкой льда. – Ты меня знаешь – уволю без выходного пособия.

Ванькин взвился в воздух, как будто ощутил холодное прикосновение ядовитой змеи. Быстро отойдя в сторону, он зло сплюнул и, сжимая зубы, прошипел:

– И дрался-то, как девка! Движений много, а толку…

Анатолий, вымученно улыбаясь, встал. Отряхнулся и, подойдя к Юрию Николаевичу, обиженно проворчал:

– Ну и шутки у вас, босс.

– Прекрасная работа, мальчик. Видел финал – горжусь, – похвалил тот, отечески похлопав смущенного молодого человека по плечу. А затем, возвращаясь к полковнику, мгновенно посерьезнел и зло процедил. – А вы, любезный, если уж делаете работу, то будьте добры делать ее как следует.

Дмитрий, забыв об опасности, высунулся из своего убежища и с удивлением наблюдал за происходящим. Отца Светланы он видел не в первый раз – всегда опрятно одет, подтянут, немногословен. Всегда, но не сейчас. Сейчас перед ним стоял совершенно другой человек – двуликий, или, вернее сказать, многоликий Янус, разговорчивый, способный в течение нескольких минут многократно менять облик, превращаясь из доброго сварливого дедушки в разгневанного начальника. «Кто же он на самом деле? Что за удостоверение он предъявил полковнику? И почему тот побледнел, взглянув на корочку, словно увидел привидение?»

Коваль, заметив Дмитрия, вскинул брови и, поглядывая на своих бойцов, слегка качнул головой в его сторону.

– Полковник! Вы упоминали ордер, – вспомнил Юрий Николаевич. – Всем стоять! – прорычал он, заметив движение бойцов.

«Точно не бандит и не чиновник. Генерал, не меньше», – решил Дмитрий, радуясь, что первая версия с треском провалилась.

– Изъять компьютерный комплекс «Синарион», – нарочито громко прочитал Юрий Николаевич и удивленно воззрился на полковника. – Изъяли?

– Да! Но… – пробормотал смутившийся полковник.

– Превосходно! С чувством выполненного долга можете ехать в управление – писать отчет об успешно проведенной операции. Все! Свободны! Да! Не забудьте снять наручники с профессора! – крикнул Юрий Николаевич.

Как только полковник со своими людьми исчез за дверью, он повернулся к Дмитрию.

– У тебя все в порядке? Светик уже два дня сама не своя, только о тебе и говорит. – Затем, после небольшой паузы, чеканя каждое слово, продолжил. – Короче, давайте-ка, мальчики, по порядку. Начнем с профессора. Что за зверь ваш «Синарион» – и почему вокруг него столько шума?

Профессор закатил глаза, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень утомления. Похоже, ему не нравился ни генерал, ни его вопросы.

– Система накопления, распознавания и обработки информации, – произнес он четко, но неохотно, как если бы делал это в сто первый раз. – Все остальное, что я могу добавить, относится к области предположений и догадок. Я знаю лишь, чем наш комплекс должен был стать – подобием искусственного интеллекта. Но есть человек, способный, как мне кажется, рассказать, чем он стал на самом деле.

Профессор выразительно посмотрел на Потемкина, как будто предлагал ему подхватить эстафетную палочку и продолжить разговор.

Дмитрий понял, что время абстрактных объяснений закончилось. Расплывчатые формулировки не пройдут – эти люди сделали для него слишком много. Ради него они рисковали – если уж не жизнью, то здоровьем наверняка. И потому он решил рассказать им все: о гонках по пересеченной местности, о Тромбе и связанных с ним злоключениях, об операции в ветеринарном институте. Решение принято – осталось только открыть рот и…

– Не делай этого! – взорвалось в голове.

Дмитрий вздрогнул от неожиданности.

– Не смей!

Волна холодного липкого страха накатила стремительно, тянущая пустота поднялась от живота, удушающий спазм сдавил горло, сердце заколотилось, выпрыгивая из груди, погнало испуганную кровь по сужающимся венам. В глазах заплясали багровые пятна.

– Но почему?! – взвыл Дмитрий, с трудом преодолевая оцепенение.

Давление на глаза возросло. Предметы под его взглядом задымились, поплыли, меняя форму, мгновенно превратились в вызывающие отвращение артефакты. Зашевелилась каждая грань, словно живая, каждая плоскость изогнулась и заходила ходуном. Обычные вещи, изменяясь до неузнаваемости, уже более не подчинялись геометрии, привычной человеческому глазу. Дмитрию на какое-то мгновение показалось, что он проваливается внутрь себя, все больше и больше отдаляясь от реального мира. Неожиданно над головой проступил низкий каменный свод и со всех сторон надвинулись темные влажные стены.

– Никто не должен знать, что я здесь. Враги коварны и вездесущи. Они убьют нас. Не смей этого делать! – надрывный крик повысился до истерического визга, отразился от низких каменных сводов и перешел в бурные рыдания.

Дмитрий огляделся и заметил в углу, на сыром полу, кошмарное существо. Прижимаясь к стене и буквально врастая головой в камень, изменяющийся силуэт, напоминающий человека, отвратительно пошевелил червеобразными руками.

– Мне страшно, Дима, я… – испуганный голос, пропитанный болью и страданиями, исчез так же неожиданно, как и появился.

Страх пропал, оставив после себя холодный пот на спине, слабость в коленях и противную дрожь в теле. Но и она через мгновение ослабла – мир вновь принял привычные очертания.