Дамарис Коул - Знак драконьей крови
Поляна огласилась криками и проклятьями. Норисса, оставив попытки вытащить лук, схватила за древко стрелу и, вскочив на ноги, прыгнула на одного из троих, которые приближались к ней. Она почувствовала, как наконечник стрелы скользнул по скуле солдата и уперся в нос. Норисса нажала сильнее, солдат вскрикнул и закрыл руками лицо. Норисса ударила его в пах коленом, и его вопли внезапно затихли. Солдат мешком рухнул на землю, скорчившись от боли.
В это время двое его приятелей схватили Нориссу за руки и выкрутили их так, что ей показалось - сейчас они оторвутся. Вскрикнув от невыносимой боли и отчаяния, Норисса попыталась создать хоть какую-нибудь иллюзию. Медальон мгновенно нагрелся, а тревожные крики солдат подсказали ей, что ее колдовство удалось.
Кое-как смахнув с ресниц выступившие слезы, Норисса увидела двух бросившихся на солдат айак-хаундов. При виде оскаленных желтых зубов и лап с острыми когтями, взрывающих землю, солдаты, державшие Нориссу, закричали, но не обратились в бегство, как она ожидала. Один из них выпустил ее руку и выхватил меч. Один из псов бросился на него, и он направил острие меча прямо в желтое брюхо собаки. Пес исчез, и солдат от удивления вытаращил глаза. Со вторым хаундом он расправился так же быстро и повернулся к своему товарищу.
- Ха! Это все фокусы! Маленькая шлюшка балуется колдовством.
Он все еще смеялся, когда на поляне возникло четверо мужчин. Руководил ими смуглый гигант, размахивающий топором.
- А вот еще иллюзии! Добро пожаловать! - солдат усмехнулся и небрежно поднял меч, держа его одной рукой, чтобы отразить удар топора. Он все еще улыбался, когда отрубленная кисть руки отлетела вместе с мечом, и едва вскрикнул, когда сверкающий топор опустился ему на голову.
Из-за спины гиганта выскочил гибкий, темноволосый юноша. Он напал на второго солдата, который все еще удерживал Нориссу. Норисса почувствовала, что свободна, и качнулась вперед. Руки ее бессильно повисли вдоль тела. Она услышала, как она сама тихонько всхлипывает от острой боли, пронзившей плечи, и постаралась не упасть. Напротив нее, на другом конце поляны, двое одетых в коричневые камзолы мужчин приканчивали солдата, оглушившего Байдевина, однако Норисса так и не досмотрела этого до конца. Солдат, чье лицо она разворотила острием стрелы, прыгнул на нее, опрокинул навзничь и принялся душить липкими от крови руками.
Нориссу охватила паника. Она ощущала, как его немалый вес не дает ей вздохнул, а твердые пальцы сжимают горло. Прежде чем свет померк перед ее глазами, над ними вырос смуглый колосс, и она невольно зажмурилась, увидев стремительно спускающееся сверкающее лезвие топора.
Она почувствовала удар, потом тяжесть с ее груди исчезла, и она поспешно откатилась в сторону, борясь с тошнотой. Над поляной установилась мертвая тишина, естественными звуками в которой были ее собственное хриплое дыхание и ритмичные частые удары, в которых Норисса узнала биение собственного сердца. Кто-то помог ей встать на ноги.
Норисса смотрела прямо в лицо темноволосому юноше, который появился вместе с гигантом. Вся рубашка его была забрызгана кровью, но глаза смотрели дружелюбно. Лишь когда она встала, юноша церемонно поклонился:
- Ятрай, ваш покорный слуга, леди.
Сзади них кто-то тихо приказал:
- Помолчи, Ятрай, и дай ей заняться стариком.
Это был тот самый незнакомец с топором. Норисса повернулась в тот самый момент, когда он, упершись в спину мертвеца ногой, выдернул свой страшный топор.
Норисса подошла к тому месту, где лежал на спине бледный Медвин. Не обращая внимания на пульсирующую боль в плечах, Норисса опустилась на колено и приложила руку к груди волшебника, в то время как очнувшийся Байдевин бережно ощупывал голову. Когда старик со стоном открыл глаза, Норисса почувствовала огромное облегчение.
- Можешь ли ты говорить, Медвин? Ты узнаешь меня?
Маг долго смотрел на нее, потом улыбнулся.
- Да, дитя мое, узнаю.
Байдевин помог Медвину сесть. Норисса напоила его водой из бурдючка, который Ятрай бережно снял с седла ее кайфара. Байдевин стоял тут же, хмуро разглядывая незнакомцев.
- Кто вы такие? Почему вы помогли нам отбиться от солдат?
- Мы - повстанцы, изменившие королеве, - спокойно ответил Ятрай, улыбнувшись. - Лично я помог вам потому, что это был самый быстрый и верный способ заслужить благодарность этой прекрасной леди, - с этими словами он удостоил Нориссу еще одного поклона, и Норисса вспыхнула от его дерзости.
Один из четырех мужчин, старше годами, но с таким же дружелюбным выражением в карих искренних глазах, отвел юношу в сторону. Вместе со своим напарником он подтолкнул его к лесу.
- Ты слишком много болтаешь, Ятрай. Пойдем, соберем кайфаров солдат.
Норисса смотрела им вслед, ее глаз охотника отметил ту осторожную грацию, с которой они двигались среди леса. Когда они растворились в подлеске, Норисса и ее спутники остались наедине со смуглым незнакомцем, который оказался вовсе не таким огромным, каким он казался во время битвы, но все же довольно высоким. Он спокойно стоял перед ними и вытирал лезвие топора куском окровавленной тряпки. Пятеро мертвых солдат валялись на земле грудами железных доспехов. Насекомые-трупоеды уже начали собираться на пятнах свернувшейся крови, и Норисса с отвращением отвернулась. Должно быть, предводитель повстанцев заметил выражение ее лица, так как внезапно заговорил, и его глубокий голос заставил Нориссу вздрогнуть.
- Перед тем как убраться отсюда, мы оттащим трупы в лес, даджари. Но не судите нас строго, у нас нет ни времени, ни желания хоронить их:
Норисса выпрямилась и пытливо посмотрела на него. Он назвал ее "даджари" - благородной дамой. Может быть, он смеется над ней, раз употребил эту официальную формулу? Норисса прекрасно представляла себе, как она выглядит: взъерошенная, как щенок после драки, в грязной мужской одежде, молоденькая девчонка, путешествующая в обществе двух мужчин. Несомненно, она ничем не напоминала благородную аристократку.
Тем не менее на его лице она не обнаружила ни следа насмешки или неуважения и успокоилась. Кивнув в сторону шестого солдата, которого в самом начале тяжело ранил Байдевин:
- А с этим что?
Солдат лежал в середине большой кровавой лужи, которая уже начала подсыхать по краям. Его лицо, бледное, как свежевыскобленный пергамент, было искажено болью. Грудь его часто и невысоко вздымалась. Прежде чем незнакомец подошел к нему, Норисса заметила, что глаза его остекленели, а мышцы лица обмякли. Мятежник глянул на мертвое тело и ответил:
- И этого тоже, госпожа.
Норисса кивнула и, наклонившись вперед, прислонилась пылающей щекой к холодному камню, стараясь сдержать слезы. Кто-то дотронулся до ее плеча, и она вздрогнула.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});