Андре Лори - Лазурный гигант

— Сагиб! Сагиб! Я упаду!

Жерар уже больше не рассуждал, он бросается за борт, ногами цепляется за ремни, соединяющие разные части грудной клетки, а руками хватает за волосы Джальди в ту самую минуту, когда он, разжав руки, падает в пропасть. Вот они оба висят в пространстве. Жерар, вниз головой, сжимает, как в тисках, бесчувственное маленькое тело. Эта человеческая группа страшно качается на высоте пятисот метров над бурным морем…

Анри не потерял, однако, присутствия духа. Он не упустил из виду ничего из разыгравшейся на его глазах драмы. Он ни на минуту не отошел от своего мотора, но он все слышал: отчаянный крик мальчика, почувствовал сильный толчок прыжка Жерара. Он уже ожидал, что вот-вот послышатся два крика, затем аэроплан станет заметно легче — это будет сигналом окончательной катастрофы. Прошло несколько секунд, показавшихся вечностью! Аппарат не стал легче, он колеблется по-прежнему — еще не случилось ничего непоправимого!

Вот он слышит несколько хриплый, задыхающийся, но веселый голос Жерара:

— Анри, ты слышишь? Держи направо! Тише, тише! Айсберг! Можно будет опуститься!

Со всевозможными предосторожностями Анри следует указаниям брата, держит направо, опускается по косой линии и, несмотря на опасность, невольно любуется совершенством своей машины.

Но вот слышится крик, сильный толчок, и аэроплан, как бы освобожденный от груза, поднимается выше.

Анри бросает одну из рукояток, наклоняется через борт над пропастью и видит направо огромный айсберг. На площадке, такой узкой, что на ней едва есть место для ног одного человека, прилепившись вплотную к скользкой стенке плавучей горы, стоит Жерар.

Уже смеркается, и править аэропланом становится труднее, а тут еще надо спускаться, приблизиться к айсбергу настолько, чтобы Жерар мог прыгнуть в каюту. Анри не мог различить, держит ли Жерар по-прежнему в своих объятиях Джальди, да и, правду сказать, грозившая брату опасность заставила его позабыть о самом существовании ребенка.

Ровным и плавным движением машина опустилась еще раз. Айсберг, увлекаемый волнами, сокрушает встречные ледяные глыбы. Вот Анри почти на уровне площадки, на которой стоит брат. Наступает ужасная минута. Должен ли Жерар оставить свой ненадежный приют и сделать прыжок в пространство, рискуя упасть

и быть раздавленным на глазах у брата двумя встречными ледяными глыбами? Фантастическая гигантская птица, точно живая, взмахивает крыльями и вьется вокруг.

Наконец Жерару удалось ухватиться за прикрепленный им к ребру птицы ремень. Авиатор страшно накренился. Однако, Жерару удается бросить неподвижное тело Джальди в каюту. Но, сделав резкое движение, он подскользнулся и упал с ледяного выступа. Тогда Анри бросил все, чтоб только схватить его, привлек его, крепко прижал к себе и, рискуя упасть вместе с ним, поднял его. Они оба покатились в глубину каюты и несколько секунд не могли прийти в себя. А механическая птица тем временем, никем не управляемая, беспомощно металась, хлопая крыльями, среди ночного мрака.

Толчок заставил их очнуться. Анри уже на своем месте, хватается за рукоятки, и аппарат взвивается на пять или шесть метров в высоту в то время как два айсберга, которые неминуемо раздавили бы его, столкнулись, разбились и со страшным шумом исчезли в пучине.

ГЛАВА XVI. Циклон и баобаб

После пережитого потрясения Джальди заснул крепким сном, задремал и Жерар. Только один Анри бодрствовал и спокойно управлял аппаратом, после этой тревоги. Он рад был за брата, что тот уснул, а о том, что он сам устал, он забыл и думать.

Так прошло несколько часов. «Эпиорнис» пролетел тысячи километров. Температура значительно изменилась. Вместо сурового холода пятидесятых широт подул мягкий ветерок умеренного пояса. Едва молодой инженер успел насладиться этим прохладным дыханием, как начавший долетать знойный ветерок дал почувствовать о близости жаркого пояса.

— Что это, соя? — спросил Жерар, просыпаясь и сбрасывая с себя одеяло, которым брат заботливо укрыл его. — Что-то жарко, даже очень жарко! А ведь четверть часа тому назад мы были среди айсбергов. Что это? Солнце? Сколько же времени ты дал мне проспать?

— Десять часов! — сказал Анри, взглянув на часы. — Теперь пять часов утра, и, по моему расчету, мы находимся на сорок третьей параллели!

— Двенадцать градусов в восемнадцать часов. Но ведь мы летим вдвое быстрее, чем на первом «Эпиорнисе». Что ты сделал со своим мотором? Это что-то чудесное!

— Мы с Вебером несколько усовершенствовали мотор. Но быстротой этой мы главным образом обязаны твоей птице. Недаром Вебер говорил, что никакая машина, сделанная руками человеческими, не может поспорить с летательным аппаратом, созданным самой природой. Никогда прежний «Эпиорнис» не выдержал бы вчерашнего испытания!

— Прекрасно! — отвечал Жерар. — Но все это служит лишним доказательством того, что я могу заменить тебя, пока ты отдохнешь хоть немного. Смотри, ты едва стоишь на ногах. Ты должен заснуть!

— Я согласен, — сказал старший брат, с усилием стряхивая с себя навеянную чрезмерной усталостью сонливость. — В самом деле, это глупо — воображать, что только один я могу управлять своей машиной. Это дело — совсем простое. Видишь этот металлический диск, черные и белые рукоятки, приделанные к нему, с отметками против них: восток, запад, север, юг, верх, низ и тому подобное. Нажимай их поочередно покрепче, если хочешь ускорить полет; послабее, если желаешь замедлить его. Вот и все!

— Да, это не хитро. Я сумею справиться. Это легче, чем «сыграть Sonate pathйtique]

— Конечно, — улыбнулся Анри, — но каждая фальшивая нота может иметь в данном случае неприятные последствия!

— Ладно, ладно! Будем осторожны. Ложись ты, Бога ради, спать! Что это такое там на закате? Точно два солнца, но одно из них встает на западе?

В самом деле, налево, вдали, странный свет залил небо и распространялся все больше и больше. Скоро море зажглось красным заревом. Послышался глухой грохот. Молния зигзагами несколько раз прорезала облака.

В воздухе удушливо жарко. По всем признакам, приближалась гроза.

— Гроза! — воскликнул Жерар. — А я уже грустил — два месяца мы не видели грозы. Это первая!

— Да, прекрасная гроза, как у нас на родине в то время, когда спеют хлеба! — сказал не без удовольствия маленький индус, который между тем проснулся.

— Боже сохрани! — сказал Анри, просыпаясь. — Если гроза застанет нас, мы погибли!

— Как же быть? — спросил Жерар.

— Надо лететь на зюйд-зюйд-вест!

— Как, обратно? Но разве это так необходимо? Я думаю, доисторический эпиорнис выдерживал и не такие бури, как эта! — воскликнул Жерар, не желая возвращаться.