Карен Симонян - Сицилианская защита

- Никакого настроения работать! Пойдем погуляем! - сказала она.- Какой снег валит... Последний, наверное, в этом году.

- Хоть бы днем предупредила,- растерянно протянул я.- А то что же получается?

- Звонила тебе, но ты уже вышел. Вставай же. Такой вечер! Ну, что насупился? Тебе это очень не идет. У-у, каким стал, просто страшно.

Седа ласково провела по моему лицу озябшими ладонями.

- Идем, Левой, прогуляемся. Ну же!..

- Бросить работу!..- укоризненно глянул я на Седу, надевая пальто.

- Ну и что? Отдых столь же необходим...

- Отдых и верно дела важное!

И, погасив свет, мы вышли из лаборатории. На улице я взял Седу под руку.

- Есть у меня некая формула... Не говорил тебе?..

- Не помню. Наверно, не говорил.

- Точнее, это формула Эйнштейна: Х=А+В-)-С. Что значит, успех в жизни слагается из работы, отдыха и из умения держать язык за зубами.

- Интересная формула,- заметила Седа.- Работа, отдых... Вот только, значение "С" мне не нравится.

- Почему? - встревожился я.

- Мне думается, такое значение "С" в итоге трансформируется в принцип пресмыкания.

- То есть как это?

- Ну, а что, по-твоему, означает держать язык за зубами? Кто держит язык за зубами? Во-первых, карьеристы. Чтобы их, не дай бог, не заподозрили в неблагодарности. Во-вторых, равнодушные, которым все едино, лишь бы их не касалось. И наконец, молчать во всех случаях - значит попросту пресмыкаться.

- Не слишком ли ты строга?

- Нет, Левой, не слишком...

- Но послушай... Я не карьерист, не равнодушный человек и, кажется, не подхалим, а?..

- Так что же, ты приспособился к этой формуле?

- Просто я считаю, надо делать дело, а не трепаться. Все надо доказывать делом, а не пустопорожней трескотней. Отсюда и моя приверженность формуле Х=А-|-В+С.

Мы шли мимо магазина, и лицо Седы побледнело в свете неоновых ламп. Побледнели даже ее покрытые розовой помадой губы.

Вскоре сумерки снова поглотили нас, и хлопья снега, падающие из затянутого тучами грустного неба, стали почти черными.

- Молчать ле значит пресмыкаться...

Седа не ответила.

- Я предпочитаю не вмешиваться в чужие дела, - продолжал я.- Хочу работать и жить только для себя. У меня есть дядя, я рассказывал тебе о нем. Он придерживается такого правила.- Я сказал и подумал, а продолжает ли химик Акоп Терзян придерживаться его. И сомнение мое мне не понравилось.

- Ты хочешь жить и работать только для себя? - переспросила Седа.Значит, ты эгоист.

- Я?.. - проговорил и задумался: действительно ли хочу этого.

Седа ждала ответа.

- Я... Может, сейчас...- я замялся, потом добавил: - Сейчас у меня, может, и не получится. Я понимаю тебя. Но... А вообще не считай, что изменяю себе, просто коекто настаивает, чтобы я думал несколько иначе, и я... Но знай, только самую малость...

- Вон оно как? - прижимаясь ко мне покрепче, заулыбалась Седа.

Она шутила. Ей было весело. Она была довольна, что все-таки отчасти повлияла на меня.

Я тоже был доволен тем, что нашел в себе мужество признаться в своих колебаниях.

- Хочешь, зайдем в парк? - предложила Седа.- Там залили ледяную горку. Немного покатаемся.

- Мы же не дети...

Седа не стала .настаивать, а я подумал, какой я глупый и вздорный человек. Если она снова предложит... я непременно соглашусь. Непременно.

Но Седа молчала.

Мы уже прошли мимо парка. Меня вдруг повело в первый попавшийся гастроном.

- Зайдем, Седа?

- Как хочешь.

- Погреемся. А то у меня ноги уже не свои.

- Мерзляк!..

В магазине я купил миндаль в сахаре. Целых полкило.

- Любишь? - спросил я у Седы, протягивая ей кулек.

- Я не ребенок,- сказала она.

- Ну что ты сердишься, Седа? Давай пойдем в парк.

- Не хочу,-отказалась она.

- Я уже согрелся.

- Значит, идем отсюда,- сказала она.

- Зачем же я купил столько миндаля, раз ты его не любишь?

- Не знаю.

Я сунул кулек в карман пальто и стал таскать из него по зернышку: обожаю миндаль в сахаре.

Через минуту Седа спросила:

- Так что же это, решил все один съесть? - и она улыбнулась.

- Хочешь?

Седа подставила свою маленькую ладошку.

- Вкусно!..

- Пошли ко мне? - предложил я.

- Поздно уже.

- И десяти еще нет.

- На улице лучше. Что сидеть в четырех стенах и киснуть.

- Возьми,- протянул я ей кулек,- а то все съем.

- Ешь на здоровье! - засмеялась Седа. Помолчала и потом спросила: - Что ты сейчас думаешь, Левой?

- А как тебе кажется?

- Не знаю. Но очень хочу знать, о чем ты думаешь в эту самую минуту?!

- Думаю, что, к нашему счастью, миндаль оказался свежим.

- И только?!

- И еще думаю, какие мы глупые. Точнее, я. Столько времени мне и не представлялось, что с тобой можно гулять под снегом, есть миндаль м...

- А ты не кривишь душой, Левой?..

- Мне с тобой очень хорошо.

- Да?- Такси!.. - крикнул я, приметив зеленый огонек.

- Я хoчу пешком, - заупрямилась Седа.

- Так мы и через два дня не доберемся! - сказал я, открывая дверцу машины.- Садись.

Уже в машине я поцеловал Седу и вдруг заметил, что шофер таращится на лас в зеркало.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Раздался бешеный вой сирен. Мимо института, не переставая тревожно сигналить, промчались пожарные машины.

Мы бросились к окнам, но ничего не увидели. Шум доносился со стороны завода.

В коридоре загремели шаги. Дверь лаборатории открылась, и на мгновенье показалась голова Саркиса. Со стекол его очков скользнул солнечный зайчик, и я сощурил глаза.

- Опасная зона! - крикнул он.

Я снова подошел к окну. На улице теперь уже было много пожарных и милиционеров. Движение остановилось.

Вокруг царила тревожная тишина.

Гул шагов з коридоре усилился.

Мы тоже вышли из лаборатории.

Народ сгрудился у дверей. Но тут открыли запасные выходы, поток разделился на три части, и нас понесло в общем течении.

- Пожар!..

- Пожар!..

- Где? Почему?

- В седьмом!..

- Нет, в пятом!..

- Пятый цех...

Чей-то дребезжащий голос неутомимо повторял по местному радио:

- Пятый цех - опасная зона!.. Опасная зона!..

Я схватил Седу за руку: - Пойдем.

- Погоди,-сказала Седа.-Ведь нигде ничего не горит?

- Все равно, говорят ведь, опасная зона.

Мимо нас проехала легковая машина. В ней были директор завода, парторг и еще кто-то из руководящих работников.

Машина остановилась на площадке между пятым цехом и котельной.

- Пойдем, Седа.

- Нет, логоди.

- Да ведь опасшо же! - настаивал я.

- Для нас опасно, а для них нет? - сердито бросила Седа, кивнув на стоящих у машины.

- Капитан последним оставляет тонущий корабль! - изрек я и потянул ее за рукав.

- Куда? - спросила Седа.

- В котельную, на второй этаж.