Игорь Забелин - Пояс жизни

Венера сегодня, так же как Земля несколько миллиардов лет назад, кажется мне похожей на оранжерею, в которой есть все - грунт, влага, тепло, но нет жизни. И мы своими руками бросим семена жизни на Венеру, и тогда безжизненная оранжерея превратится в цветущий сад. Земная растительность, унаследовавшая закалку своих далеких предков, наверняка приживется там и преобразует планету, точнее - ее биогеносферу. Она сделает там то же, что сделала на Земле в прошлом: создаст плодородные почвы, обогатит атмосферу кислородом, уменьшит в ней содержание углекислоты. По моим расчетам, уже через несколько десятилетий люди смогут жить на Венере так же, как сейчас они живут на Земле. И тогда начнется заселение Венеры. Раньше, когда людям на Земле становилось тесно, они переселялись в новые места. Но недалеко то время, когда вся Земля окажется заселенной одинаково плотно, и тогда наступит время космических переселений: люди начнут расселяться по "поясу жизни".

Ближайшая задача человечества, по-моему, и заключается в освоении других планет, в освоении космоса.

Я очень высокого мнения о людях, я верю в конечное торжество разума над всеми темными стихийными силами, над всеми, дорогой мой Джефферс, - и природными, и человеческими. Я верю, что люди изживут, как здоровый организм изживает кратковременные недуги, страсть к властолюбию, к деспотии, к стяжательству, чем так славны были прошлые века, что не останется среди людей честолюбцев, завистников, клеветников, карьеристов. Я верю, что двигать человеческими стремлениями и желаниями будет прежде всего забота об общем благе, забота человека о человечестве!..

Я не оговорился, дорогой Джефферс, сказав о кратковременных недугах ведь человечество еще в юном возрасте; ему предстоит жить гораздо дольше, чем оно прожило, и сделать неизмеримо больше, чем оно сделало. И чем скорее мы избавимся от болезней роста, тем будет лучше...

Но все это еще не объясняет вам, почему я держу свой замысел в тайне. Я хочу, Джефферс, чтобы история Венеры была лучше, человечней, чем история Земли. Я хочу, чтобы она началась с коммунизма и чтобы никогда не ступила на Венеру нога человека, которому чужды коммунистические идеалы, коммунистическая мораль.

...К тому времени, когда Батыгин кончил свой рассказ, совсем стемнело. С океана веяло прохладой. Где-то далеко, у самого горизонта, шел атомоход, и созвездие желтых огней медленно перемещалось по черной кромке воды. А выше него, среди мелких металлических звезд, плыл необычно крупный раскаленный докрасна Марс - тускло-красная дорожка шла от него по черной глади через весь океан и упиралась в берег...

И Джефферс и Элеонора сидели молча, пораженные дерзостью замысла Батыгина.

- Это фантастично, это почти невероятно, - сказал, наконец, Джефферс. Ничего подобного мне никогда не пришло бы в голову. - Он задумался, и никто не мешал ему. - Что ж, в этом есть даже нечто закономерное: я, раб старого, доживающего свой век общества, лечу на планету, где жизнь, должно быть, тоже угасает, а вы, представитель нового общества, летите на Утреннюю звезду, утреннюю в буквальном смысле слова: над ней только-только занимается заря ее истории! - Джефферс говорил это с легкой усмешкой, но в словах его чувствовалась затаенная грусть. - Да, у Венеры должна быть лучшая история, чем у Земли. Вы глубоко правы. Сейчас я даже не завидую вам. Я слишком потрясен. Но я верю в ваш успех, всей душою верю!

- Я тоже верю, - тихо сказала Элеонора Джефферс.

- Обидно лишь одно: ни вы, ни я не увидим расцвета Утренней звезды.

- Да, не увидим, - согласился Батыгин. - Но внуки наши увидят. И они научатся жить лучше нас.

- Будем верить в это, - сказал Джефферс. - Будем верить!

- Теперь вы согласны, что замысел этот нужно хранить в тайне?

- Конечно! Но сейчас тайну сохранить несложно, а вот после того, как вы вернетесь на Землю... Много людей полетит с вами?

- Несколько десятков человек.

- Н-да, чтобы все они долгое время хранили тайну!

- Они сохранят ее.

- Если среди них не окажется предателя или врага.

- Я сам буду отбирать людей и уже проверил многих.

- Будьте осторожны. Теперь я тоже могу сообщить вам кое-что, чего не мог доверить письмам. У меня был руководитель специального отдела нашей Компании, некто Герберштейн, человек умный и настойчивый. Он не верит, что вы ограничитесь изучением Марса. Почему - не знаю. Говорит - интуиция. Сегодня я убедился, что интуиция у него действительно великолепная. Я отказался разговаривать с ним о вас. Но он наверняка следит за вами. И он постарается кого-нибудь устроить в вашу экспедицию. Мне не хотелось бы, чтоб какой-нибудь негодяй сорвал великий замысел...

- Спасибо, - сказал Батыгин.

- Мне остается еще раз пожелать вам успеха. Я счастлив, дорогой коллега, что вы считаете меня своим другом.

- Разве нам нужны такие слова, Джефферс?.. Разве их говорят друзьям?..

- Сегодня нужны, - возразил Джефферс. - Сегодня их нужно было сказать. Быть может, мы равны в науке, быть может, я сумел бы опередить вас и первым посадить астроплан на Марс. Но подобный замысел не по мне. Видимо, я иначе относился к людям, меньше, чем вы, их любил и теперь начинаю жалеть об этом... Я никогда не додумался бы до социальной проблемы такого масштаба, тут я пасую... У нас с женой будет к вам просьба.

- С радостью выполню ее...

- Пригласите нас к себе или приезжайте к нам, когда все мы возвратимся на Землю.

- Обещаю, - сказал Батыгин. - Охотно обещаю.

- Значит - до свидания.

- До свидания.

Джефферс с женою ушли, а Батыгин еще долго сидел на веранде, прислушивался к шуму вечернего города, всматривался в ночь. Ни один огонек не вспыхивал в океане. Взгляд увязал в густом мраке тропической ночи, и не верилось, что у океана есть берега, - казалось, что он такой же беспредельный и так же не имеет границ, как сама вселенная, покорить которую задумали люди...

Виктор и Денни Уилкинс вернулись в Москву весной, когда Батыгин был еще в Рио-де-Жанейро. Маленький "Коралл" доставил в Советский Союз герметически закрытые ящики с семенами водных растений, злаков, теплолюбивых хвойных - араукарий, тиса, а также особые, из полимерного стекла цистерны с постоянным кислородным питанием, в которых хранились живые планктонные и бентосные водоросли, собранные в реках, озерах и солоноватых морских лагунах.

Ко времени возвращения экспедиции в Москву в Институте астрогеографии уже получили и упаковали семена ветроопыляемых растений умеренных широт ржи, овса, ячменя, пшеницы и пшенично-пырейного гибрида, кукурузы (часть из них была передана Институтом Стимуляторов роста), конопли, ивы, ольхи, лещины, вяза, березы, бука, дуба. Из Китая, в подарок от Академии наук, прислали различные сорта бамбука - злака, обладающего колоссальной силой и скоростью роста.